Вспомнив его вчерашний сдержанно-покровительственный тон, каким она сама частенько разговаривала с подследственными, Самоварова почувствовала, как снова начала заводиться.
— Варвара Сергеевна, все хорошо? — выдернул ее в реальность голос Олега.
— Да, Олежка. Мусор утром вынес либо доктор, либо Аня.
Олег взглянул на нее с удивлением.
— Я про другой мусор спросил… — замялся он.
— После нашего с тобой разговора была еще собака с оторванной головой, набитая пакетиками из-под сока, — ответила она, как если бы речь шла о чем-то привычном и будничном.
— Почему же вы мне не рассказали?! — с неподдельным возмущением воскликнул Олег.
— Так ты работал. А Ане и доктору я сказала.
— И что они говорят?
— Намекают, что у меня поехала крыша.
Олег нахмурился и достал из кармана треников зарядное устройство с мундштуком и пачку стиков.
Вставив стик в мундштук и затянувшись, он посмотрел ей в глаза. Самоварова почувствовала — его тоже гложут сомнения.
— Какой торговой марки были пакетики из-под сока? — после паузы спросил Олег.
Варвара Сергеевна закрыла глаза и попыталась восстановить перед глазами ту скверную картину.
— «Карапуз».
— Детское питание?
— Да.
— В мешках всегда были игрушки?
— Да.
— Ну что ж… Если кто-то действительно пытается нас извести, у этого психа либо есть в доме маленький ребенок, либо…
— Либо он кому-то из нас мстит за то, что ребенка у него нет, — слетело с языка у Самоваровой.
Бездетная Анька, бездетная Марина…
Да мало ли в наше время женщин, которые лишь к сорока начали задумываться о своем главном предназначении? Сейчас этим никого не удивишь.
После сорока давно уже активно рожают.
Кстати, а что насчет прошлого Олега?
Не отличился ли он сам, оставив в душе какой-нибудь девчонки незаживающую рану?
Все мы, осознанно или нет, оставляем в прошлом обиженных, и не одни только отпетые злодеи способны причинять другим боль.
Олег выудил из мундштука и положил на стол закончившийся стик и сразу заправил новый. Ставший тяжелым и задумчивым взгляд Варвары Сергеевны без слов выдавал ее мысли.
— Я никогда никого не склонял к аборту, — спокойно ответил Олег. — И внебрачных детей у меня быть не должно, — смущенно, но твердо сказал он и встал из-за стола. Открыв настежь форточку, он повернулся к Самоваровой полубоком. Обоим было не по себе.
— Но послания появляются, когда тебя нет дома, — теперь уже вслух продолжала рассуждать Самоварова.
Олег едва заметно кивнул.
— Не забывай, я следователь. И основным моим инструментом всегда была интуиция. Девяносто девять процентов, что послания адресованы мне! — горячилась она, будто пыталась доказать кому-то третьему, что Олег здесь точно ни при чем. — Все остальное — лишь попытки разума хоть как-то это рационально объяснить. Прицепиться ни к кому из вас, к счастью, не за что… В эти моменты дома бываю я одна. А меня будто что-то заставляет немедленно избавляться от этой мерзости! Да, я могла бы начать звонить по квартирам, чтобы привлечь в свидетели соседей, могла хотя бы сфотографировать это безобразие, но я ничего не предпринимала… И мне сложно тебе объяснить почему…
Добив за пару затяжек стик, Олег вытащил его губами из мундштука и машинально положил в карман треников. Затем подошел к Варваре Сергеевне.
— Я с вами, — сказал он, крепко приобняв ее сзади за плечи. — Не сомневайтесь, я вам верю. Знаете что? — отстранился он от нее. — Ради спокойствия в доме я хочу повесить над нашей дверью камеру.
Глаза Варвары Сергеевны увлажнились. Преисполненная нахлынувшей на нее благодарностью, она улыбнулась:
— Да брось ты…
Полковник Никитин на вчерашнее сообщение так и не ответил, хотя на Ватсапе — она проверила — утром уже побывал.
— А как еще этого психа отследишь? — утвердительно спросил Олег.
— Никак. И это точно не Маргарита Ивановна! Я была у нее вчера. Она, хоть и бодрится, еле ноги таскает. И стрелки на веках из-за тремора рук уже не может ровно подвести. Мешки были тяжелые, аккуратно разрезать и набить собаку пакетиками… Для нее это была бы сложновыполнимая работа. Да и не злится она на нас из-за потолка. Насколько я поняла, ей по фигу.
Олег, вернувшись к распахнутой форточке, принялся разминать тело — крутил по сторонам шеей и одновременно делал полуприсяд.
— Не побежишь сегодня? — спросила Самоварова.