— Пойдемте, составлю вам компанию.
Курили поначалу молча. Памятуя о Ларкиных советах, Варвара Сергеевна умоляла себя не лезть и не выспрашивать о том, что произошло у дочери с Олегом. Будучи нормальным мужиком, он не хотел сплетничать, но было видно, как с трудом подавлял в себе желание поделиться с тещей наболевшим.
— Варвара Сергеевна, я договорился, завтра нам поставят камеру, — наконец прервал молчание Олег.
— Экий ты шустрый! — оживилась Самоварова.
— И еще… один мой хороший товарищ давно сидит без работы. Он совсем на мели… Пусть на всякий случай еще и за нашим подъездом с недельку последит.
— Но наружное наблюдение требует определенных профессиональных навыков! К тому же для этого необходимы двое.
— Ну… мы же не международного преступника собираемся ловить, — развел руками Олег. — А товарищу помочь очень хочется.
— Дорогой мой, твое желание помочь товарищу похвально, но… — запнулась всегда щекотливо относившаяся к денежным вопросам Самоварова.
— Так просто он деньги у меня не возьмет, даже в долг не возьмет. Я уже голову сломал, как бы его хоть немного подогреть! А тут как раз эта тема подвернулась. С ваших слов, мешки появляются в определенном временном интервале — после восьми утра, когда все, кроме вас, уходят из квартиры, и не позже конца рабочего дня, верно?
— Верно. Собака была позже мешков, ее я нашла около шестнадцати часов.
— Это говорит о том, что псих действует тогда, когда большинство соседей на работе, ведь в другие часы есть риск, что подонка кто-то заметит. В выходные дни мешков не было, так?
— Да.
— Вот мой товарищ и посидит с недельку в неприметной машине. Он человек бывалый, эмчеэсовец, так что, куда пописать, так сказать, не отходя от кассы, найдет!
— Тогда я тоже участвую в помощи товарищу! — Ожидая, что Олег откажет, она прихватила его за локоть. — Ты и так уже сделал более чем достаточно! Скажешь мне, сколько это будет стоить и во что обойдется камера.
— Варвара Сергеевна, дело касается всех нас, живущих в этой квартире, — говоря почти без пауз, старался уйти от темы денег Олег. — И я, как мужчина, обязан действовать. К тому же не факт, что послания отправляются вам, вы можете быть использованы лишь как передатчик информации, верно?
— Верно. Только, кроме нас с тобой, двое других, живущих в квартире, считают, что у меня маразм, — грустно усмехнулась Самоварова.
— Ох, — выдохнул он, — у доктора сейчас полно хлопот, а ему, уж простите, в силу возраста непросто адаптироваться к новому распорядку дня. А Аня… Ну вы, наверное, и сами знаете, чем забита ее голова… — Олег схватил с подоконника и принялся крутить в руках пластиковую бутылку для окурков.
— Знаю. И цель ее прекрасна, — безо всякой иронии ответила Варвара Сергеевна.
— Угу… — Оставив бутылку в покое, Олег шарил придирчивым взглядом по балкону.
После его переезда в их дом захламленный и вечно грязный балкон обрел вторую жизнь. Олег разобрал и отнес на помойку все ненужное (а ненужным, как оказалось, было почти все, что здесь годами хранилось), покрасил перила и ограду. Неровный, прежде покрытый дешевым линолеумом пол выровнял и выложил оставшейся от ремонта в санузлах плиткой.
— А ты сам-то хочешь ребенка? — вырвалось у Варвары Сергеевны.
— Очень! — горячо заверил Олег. — Только вот… — замялся он.
— Что?
— Было бы зашибись, если бы меня не воспринимали как быка-осеменителя! — невесело хохотнул он.
Бросив окурок в бутылку, он тут же схватился за ручку балконной двери.
«Надо поговорить», — прилетел от Никитина долгожданный ответ.
На часах было десять утра.
Выучив за годы службы все его привычки, Варвара Сергеевна так и видела, как, прежде чем написать сообщение, он пододвинул к себе вторую чашку кофе.
Первую чашку полковник выпивал в восемь утра, через десять минут после того, как появлялся в отделении. После этого шли, чередуясь, утренние планерки, не терпящие отлагательств доклады подчиненных и, как правило, не предвещавшие ничего хорошего телефонные разговоры с вышестоящим начальством.
Вторая чашка — короткий выдох — разрешала ему ненадолго переключиться на менее важные или личные дела. Ожидая, пока кофе немного остынет, полковник всегда закуривал…
В пятьдесят Никитин пережил инфаркт, после чего с сигаретами решительно завязал, а привычку пить большими кружками кофе, хоть врачи и не одобряли, оставил.
«Так набери мне наконец!» — отбила ему Самоварова.
В чате появилась строка: «Пишет…».