Она не знала, как на это реагировать. С одной стороны, он показывал ей, что их отношения выше любой морали, с другой — это могло говорить о его к ней безразличии за пределами страсти.
Вспомнив, как он умеет ее ласкать, как входит в нее, дождавшись, пока она, распаленная почти до обморока, сама не начнет его умолять об этом, она поняла, что не хочет ненужных объяснений.
— Нет… У меня живут родственники! — брякнула первое, что пришло на ум.
— Нет так нет. Погуляем по городу, — слишком загадочно произнес Даня и переключился на изучение меню.
Когда принесли счет, она сказала, что хочет поучаствовать в его оплате.
Даня даже для вида не стал сопротивляться и, достав потертый бумажник, отсчитал свою долю.
«Туговато у него с деньгами… — отметила она. — Монтажники, они — не именитые режиссеры, не Пети-менты и не скользкие налоговики… Да и время сейчас другое. Женщина — равноценный партнер отношений. Если удовольствие получают оба, почему бы и материально не вкладывать свою честную половину?»
До встречи с ним она особо не задумывалась о таких вещах. Один молодой полубандит-полукоммерс, с которым она прожила в гражданском браке пару месяцев, ее содержал. Она встретила его совсем молоденькой, полуголодной девчонкой. В ту пору она за копейки убиралась в кафе, и ей казалось, что из двух зол она выбрала меньшее.
Потом был женатый жадноватый юрист, затем мент — замначальника паспортного стола… Когда благодаря своему обаянию и умению мента поддерживать нужные связи Инфанта попала на фирму к Юрию Александровичу, она быстро сменила и образ, и стиль в одежде. Уже через год она стала личной помощницей бизнесмена с приличной по тем временам зарплатой. Мент же в свободное от работы время играл на автоматах и не гнушался тянуть из нее деньги, пока у нее была в нем необходимость.
Он состряпал ей новый паспорт с другим именем.
Свою фальшивую фамилию она давно уже получила по наследству от едва известной ей умершей девочки.
Юрий платил ей «в черную», и поначалу бумаги его не интересовали.
Но через какое-то время ситуация поменялась, предприниматель средней руки быстро пошел вверх и перевел всех офисных сотрудников на официальные договорные отношения.
С этого символичного момента — внесения в налоговую базу новых паспортных данных — и началась ее новая, с чистого листа, жизнь.
После мента — истерика и пьяницы, частенько поднимавшего на нее руку, она стала избегать серьезных отношений.
Связь с Заплечным, время от времени наспех овладевавшим ею в комнате отдыха, что примыкала к его кабинету, ей была необходима, чтобы иметь на этого категоричного и грубого человека хоть какое-то влияние. Едва реагируя на ее льстивые, подсмотренные в бульварном чтиве речи, начальник все устроил так, что зарплату ей выдавали вовремя, а размер ее премии был выше, чем у главбуха.
Параллельно были всякие — перхатый профессор-психолог, нарисовавший ей задним числом диплом, согласно которому она окончила двухгодичные курсы по изучению психологии, хозяин небольшого автосалона, устроивший ей первую тест-драйвовую иномарку за полцены от продажной, прыщавый студент, обучивший некоторым хакерским фокусам.
А такого, как Даня, никогда не было…
Он, запертый в клетку своей души интеллигент, нес в себе что-то, доселе ей неведомое.
Из распахнутой, солнечной пасти города приятно лизало холодком. Через час блужданий по узким переулкам Даня, с гордостью делившийся с ней знаниями о малоизвестных достопримечательностях Северной столицы, предложил выпить кофе.
Туалет в заведении был общим. Когда, заказав двойной эспрессо, она отлучилась справить малую нужду, он, не спросившись, заскочил за ней следом в кабинку.
Закрыв дверь на защелку, овладел ею напористо и быстро.
И так ей тоже понравилось.
20
Самоварова, не прихватившая с собой очки, щурясь, читала с экрана компа.
После первых двух предложений сердце ее бешено заколотилось.
Полковник стоял у окна и, почти не мигая, глядел вдаль.
«Если бы я только могла расколошматить все мешающее нам в мелкие осколки! Дети бы остались, дети — это святое. Ты был бы прекрасным для Аньки отцом… А твоя девочка… Но девочки всегда остаются с матерью».
«Мои пальчики-свирельки… Когда ты бережно и трогательно берешь мою руку и так мне говоришь, я сама готова поверить в то, что они особенные. Я готова за это умереть».
«Она совсем не красива, обычная смазливая бабенка… Зачем ты на ней женился?! Почему не дождался меня? Она выскочила из твоего кабинета и начала разглядывать нашу вечно сердитую секретаршу Женьку, а на меня, дура, даже не взглянула. Пусть я за кадром, но мое преимущество в том, что я про нее знаю, а она про меня — нет».