Но здесь пылал другой огонь, и пожар был иным, он скорее походил на благословенный жар солнца, снизошедшего на обитель молодоженов. Ночного солнца, рожденного в эту священную ночь. И потому их дом горел не снаружи, а изнутри.
17
Гюльназ с трудом разлепила ресницы. Ее ослепил яркий солнечный свет, бьющий в окно. Она невольно вздрогнула: "Где я? Который час? Почему на окне нет черной шторы?"
Она протянула руку - подушка рядом еще хранила тепло. Она все вспомнила. Искендер ушел на работу, пожалев ее будить. Подушка все еще сохраняла тепло его дыхания. Значит, ушел совсем недавно. И первая мысль: поел ли? На столе оставалось три кусочка хлеба и неоткрытая консервная банка. Гюльназ встала, съела один кусочек хлеба, а остальные кусочки и консервную банку спрятала в потайном месте. Потом оглядела комнату. "Теперь это наш дом! - прошептала она. - Первое пристанище новобрачных! Эта комната всегда должна содержаться в чистоте. Чтобы все видели, что здесь живет молодая семья". Для начала надо было снова завесить окно черной шторой.
Когда она вышла из дому, то первого, кого она увидела, был Соколов. Он будто поджидал ее.
Соколов еще издали приветствовал ее доброй улыбкой на широком лице:
- Гюля Мардановна... если бы я не узнал вас по походке, то решил, что на тротуаре вырос мак, и обязательно сорвал бы его. - И он остановился в двух шагах от Гюльназ.
- Это, наверное, от вина, подаренного вами. С непривычки. - Она тоже улыбалась.
- Нет, Гюля Мардановна, тогда бы мы всех пьяниц на свете именовали бы маками, а они этим очень бы гордились. Думаю, это относится только к вам.
- Благодарю вас, Матвей Иванович...
- А знаете, почему вы схожи с маком?
- Почему?
- Думаю, что цвет мака в вашей крови... Тут спиртные напитки не по делу.
- Вы так думаете?..
Гюльназ спешила, она опаздывала на работу, но что-то удерживало ее.
- Я от своего имени, от имени Искендера... (она хотела было сказать "от имени мужа", но постеснялась) благодарю вас, Матвей Иванович... За ваш царский подарок... Если бы вы знали...
- Что вы, Гюля Мардановна! - поспешно прервал ее Соколов. - Хватит об этом... Напротив, это я должен вас благодарить за то, что...
Он запнулся.
- За что же?
- За то, что вы есть. За то, что вы такая красивая... После свадьбы вы стали еще красивей. В этот морозный день вы точно мак, выросший на заснеженном тротуаре.
- Но вы-то сами не пришли, Матвей Иванович... - Ласково пожурила его Гюльназ, обрадовавшись, что он сам завел разговор о свадьбе. - Это нехорошо.
- По уважительной причине, Гюля Мардановна, вы ведь знаете...
Гюльназ хотела попрощаться и уйти, но Соколов все еще не отпускал ее.
- А где же ваш чернобровый и черноглазый супруг? Неужели после брачной ночи ушел добровольцем на фронт?
- Вы его не видели? Он ушел из дому совсем недавно.
- Извините, Гюля Мардановна, я задержал вас, знаю, вы торопитесь... Идите!.. Надеюсь, мы еще увидимся. Даже после войны...
- После войны? - спросила Гюльназ радостно. - Интересно, как вы будете меня искать?
- Очень просто. Я найду вас по сиянию ваших глаз, как по компасу.
Гюльназ весело рассмеялась. В морозном воздухе слышны были лишь ее шаги. Все вокруг было погружено в тяжелое молчание. Фашисты будто забыли о своем "обещании". Забыли об угрозе весь день засыпать город бомбами. А Гюльназ все еще слышались слова Соколова: "Я найду вас по сиянию ваших глаз",
* * *
Когда она, миновав полутемный коридор, поднялась на второй этаж, первое, что она увидела, - устремленные на дверь, полные ожидания глаза Виталия.
- Гюлю, какая ты красивая сегодня...
Гюльназ остолбенела. Неужели вправду она действительно похорошела? В детстве она слышала, что красивые девушки, выйдя замуж, становятся еще прекраснее. Неужели Виталий о чем-то догадывается?
Она подошла к его кровати:
- Поздравляю тебя с праздником, Виталий! Спал ли ты этой ночью?
- Конечно... спал. А ты? Как отметили праздник?
- Очень хорошо. Мы все собрались в одной комнате...
- Прямо в общежитии? А ребята были?
Гюльназ не знала, что ответить. Снова солгать? Будет ли этому конец? Она видела, что Виталий поправляется, рана его заживает. Кажется, пришло время говорить правду. От этой мысли ее бросило в жар. Как можно обманывать такого хорошего парня? Многие медсестры, врачи и даже раненые знали об их отношениях, расценивали их как счастливую любовь. Кое-кто даже завидовал им. Гюльназ догадывалась об этом. Но ведь они ничего не знают о блокадной свадьбе.
Пора! Пусть все всем станет известно.
Гюльназ присела на койку Виталия.
- Виталий...
Он взял горячую, дрожащую руку Гюльназ и заглянул ей прямо в глаза. Что это был за взгляд, о господи!
- Какой ты прекрасный человек, Гюля...
Гюльназ показалось, что Виталий все понял, знает, что услышит сейчас от своей Гюли, и поэтому называет ее "прекрасным человеком".
- Мама всегда мне говорила: Витя, люби не красивых девушек, а прекрасных людей, это - богатство. Если же в красивой девушке ты найдешь еще и прекрасного человека, то тогда богатство вдвойне. Это верно, не так ли?
Это была удивительная сцена. И Гюльназ, и Виталий с одинаковым нетерпением ждали чего-то. А это ожидание с каждым мгновением сближало их.
- Почему ты молчишь, Гюля? - Виталий торопился ускорить это сближение. - Сегодня ты кажешься мне какой-то не такой. Ты будто боишься меня...
- Боюсь?.. Что ты, Виталий?... - Она сказала это, но в душе должна была признать, что он говорит правду. Гюльназ теперь действительно боялась его. В этой любовной игре, которую она начала незаметно для себя самой, она допустила ошибку. Когда эта игра дойдет до своего логического конца, она может обернуться плохо для Виталия.
- Но тогда почему ты молчишь?
- Потому что... - прошептала она. - Я тебя люблю, Витя, люблю...
И в тот же момент вспомнила, что говорить так она научилась у Искендера. У своего мужа, у своего единственного спутника на этом жизненном пути. И обрадовалась, что его словами смогла утешить этого благородного парня.
Виталий ничего не ответил. Палата погрузилась в тишину, замерла. Ей поверил не только Виталий, поверили раненые, услыхавшие ее. Потом ей показалось, что поверила и она сама, не только раненые. Какие, оказывается, странные законы есть у жизни!
Из соседней комнаты донеслись звуки гармони. Вскоре кто-то густым приятным голосом запел песню. На одну звезду стало больше в мерцающем мраке войны. Песня летела из комнаты в комнату, из коридора в коридор, с этажа на этаж, она хотела заполонить весь город.
* * *
В тот день на устах Гюльназ появилось новое слово: "праздник любви"!... Весь день без устали вертясь среди коек, она мысленно шептала: "Почему вы так на меня смотрите, мои дорогие? Я ведь не только Виталия, я вас всех люблю. Вас всех!"