Но этот как с неба упал. Она уже собралась было вывесить на двери табличку «Закрыто», но вид незнакомца остановил ее. К тому же ботинки, точно такие же, как были у Тома, начищенные до блеска и тщательно вытертые у входа о половик. От мотоциклиста этого никак нельзя было ожидать.
Итак, она вернулась к своим подсчетам, пока он ходил между полками, даже и не подумав взять специальную корзинку, как, впрочем, всякий мужчина, будь он хоть Пол Ньюмен, хоть последнее ничтожество: зайдет за лезвиями для бритья, а выйдет с охапкой покупок, но ни за что не возьмет корзинку. А двигается так тихо, почти бесшумно, словно ничего не весит! Можно ли сказать о мотоциклистах, что они, как правило, тихони?
– Вы приехали из центра, голубчик? – не удержалась она.
– О да, боюсь, что так.
– Не надо бояться, дружок. Здесь очень много милых людей, приехавших из центра, и, полагаю, не меньше таких, кому лучше бы туда убраться. – Ответа не последовало. Печенье его занимало больше. А руки, заметила она, когда он стянул с них перчатки, были тщательно ухожены, это точно. Ей всегда нравились холеные руки. – Откуда вы к нам? Из какого милого местечка?
– На самом деле, ниоткуда, – ответил приезжий довольно вызывающе, снимая с полки два пакетика со средством, улучшающим пищеварение, и упаковку крекеров. Он так внимательно их разглядывал, словно видел впервые в жизни.
– Но вы не можете быть На Самом Деле Ниоткуда, моя ласточка. – Миссис Трезевэй провожала двигающегося вдоль стеллажей нахала суровым взглядом. – Ясно, что не из Корнуолла, но не с луны же свалились? Откуда все-таки?
Но если местные жители мгновенно настораживались, заслышав в голосе миссис Трезевэй жесткие нотки, Джонатан только улыбнулся.
– Я жил за границей, – сказал он довольно насмешливо. – Вернулся домой после долгой разлуки.
И голос, продолжала она наблюдать, что ботинки, что руки: чист как стеклышко.
– За какой границей, моя птичка? – настаивала она. – Границ ведь много, даже в наших краях. Мы здесь не так примитивны, как многие, может быть, думают.
Но ей так ничего и не удалось от него добиться, как потом признавалась миссис Трезевэй. Приезжий продолжал улыбаться, нагружаясь чаем, тунцом и овсяными лепешками с ловкостью фокусника, и каждый раз, когда она задавала очередной вопрос, ставил ее на место.
– Я купил коттедж в Ланионе, – объяснил он.
– Что означает, дорогуша, вы сваляли дурака, – с достоинством отозвалась Рут Трезевэй. – Потому что только сумасшедший захочет поселиться в Ланионе, чтобы день и ночь сидеть на этой скале.
И эта его отрешенность, говорила она впоследствии. Конечно, потому что моряк. Теперь-то мы знаем, пусть оно и было не к добру. И эта застывшая улыбочка, когда он изучал надписи на банках с консервированными фруктами, словно заучивал их наизусть. Неуловимый – вот он какой. Как мыло в ванне. Кажется, вы нащупали его, но в тот же миг оно проскальзывает между пальцами. Что-то такое в нем было – это все, что она могла сказать.
– Хорошо, но у вас ведь должно быть какое-то имя, если уж вы решили здесь пожить? – Возмущение в ее голосе соседствовало с отчаянием. – Или имя вы оставили за этой своей границей?
– Линден, – сказал он, вынимая деньги. – Джек Линден. Через "и" и через "е", – добавил он в пояснение. – Не спутайте с Линдон через "о".
Она запомнила, как он тщательно приторачивал груз к мотоциклу, часть с одной стороны, часть – с другой. Словно суденышко загружал, следя за тем, чтобы в трюме все разместилось равномерно. Затем завел мотоцикл и поднял руку, прощаясь. Стало быть, Линден, из Ланиона, повторила она, наблюдая, как он, доехав до перекрестка, ловко свернул налево. На Самом Деле Ниоткуда.
– У меня был некто Линден из Ланиона через "и" и через "е", – поведала она Мэрилин, поднявшись к ней по лестнице. – И у него мотоцикл огромный, как жеребец.
– Женат, наверное, – ответила Мэрилин, у которой была дочурка. Об отце малышки в доме Трезевэй знать ничего не хотели.
Так Джонатан, с того самого дня и до получения ошарашивающих известий, стал Линденом из Ланиона, одним из тех бездомных англичан, которые, пытаясь сбежать от себя и от своих тайн, словно по инерции катятся все дальше и дальше к западному концу полуострова.
Прочая информация о новоприбывшем собиралась по крупицам с тем почти сверхъестественным хитроумием, без которого не сплести ни одной сети. Насколько он богат, например, судили по тому, как он расплачивался наличными, складывая новехонькие пятерки и десятки словно в карточную колоду на морозильник миссис Рут – понятно вам теперь, откуда все это? – разумеется, он за все платил только наличными!