Вообще-то, подумал Вильям, откуда мне знать, каким вкусом обладал Лео? И важно ли это сейчас? Я приехал, чтобы познакомиться с Тедди и сообщить его матери о счете в банке, открытом на имя ее сына. Вот и все.
Он отвел взгляд в сторону, чувствуя себя крайне неловко. Все складывалось совсем не так, как хотелось. Встреча с Дороти Дженнингс виделась ему гораздо более простой и официальной. Доусону нужно было всего лишь прийти к ней домой, изложить цель своего визита, а затем, не задерживаясь, сесть в машину и уехать навсегда. Заделываться настоящим дядей ребенка Леонарда у него не было ни малейшего желания, ведь в семейных делах он ничего не смыслил.
Естественно, ему и в страшном сне не могло примерещиться, что Дороти Дженнингс столкнется с ним на шоссе!
Микроавтобус накренился, когда одно из его колес попало в выбоину, и Вильям схватился за край потертого сиденья, чтобы не завалиться набок. Буквально через минуту они подкатили к дому.
Пожалуй, это двухэтажное строение когда-то знавало и лучшие времена. Сейчас же оно остро нуждалось в ремонте, равно как и все, что его окружало. На приведение в порядок крыши, стен, дверей и крыльца дома, а также подсобных помещений и всего остального потребовалось бы, наверное, несколько недель непрерывного труда.
Дороти вышла из машины и помогла выбраться из нее сыну.
— Хотите посмотреть на Жука? — спросил мальчик у Вильяма, как только тот ступил на траву во дворе. — Он живет в своей конуре.
Увидеть в ребенке столько сходства с покойным братом Вильям никак не ожидал. Волосы Тедди тоже были каштановыми и волнистыми, а глаза — насыщенно-голубыми, точно как у Лео.
— Тед, солнышко, не приставай к мистеру Доусону. У него сильно болит голова, — попросила сына Дороти.
Мальчик разочарованно вздохнул и опустил плечи.
— Навестим твоего Жука чуть позднее, ладно? — поспешил ободрить его Вильям, абсолютно не понимая, зачем он это делает.
Все трое поднялись по скрипучим деревянным ступеням, которые давно следовало заменить, пересекли небольшую террасу, холл и вошли в просторную кухню, изобилующую приветливыми желто-оранжевыми красками. Желтыми были и занавески на вымытых до блеска окнах, и краска на табуретках и буфете, и забавные прихватки в форме лимонов, висящие на стене.
У Вильяма защемило в груди. Эта явно не отличавшаяся богатством и роскошью кухня была наполнена тем, чего он никогда не знавал в своей жизни, а именно домашним теплом и уютом.
— Как вы себя чувствуете? — вновь заботливо поинтересовалась Дороти.
— Ухудшений не наблюдается, — отшутился нежданный гость, опускаясь на один из стульев, расставленных вокруг большого деревянного стола у окна.
По выражению лица Дороти было видно, что для нее его слова прозвучали неубедительно.
— Угощайтесь, — предложила она, указав на вазу с конфетами, и вышла в холл.
Вскоре Вильям услышал, как очаровательная мамочка его племянника что-то бубнит приглушенным голосом, и понял, что она звонит кому-то по телефону…
— Могу предложить вам чай или сок, — бодро произнесла Дороти, вернувшись.
— С удовольствием выпил бы просто минеральной воды, — ответил Вильям.
— Минеральная вода у нас тоже есть. Минутку. — Она подошла к холодильнику, на стенке которого висели уморительные детские рисунки, и достала запотевшую бутылку.
— На картинках нарисован Жук, — объяснил Тедди, перехватив взгляд гостя.
— Наверное, он у тебя красавец! — Вильям с трудом сдержал улыбку.
Если бы мальчик не сообщил, что изображено на альбомных листах, прикрепленных к холодильнику, ему бы ни за что не догадаться, кто именно позировал юному художнику.
— Жук — это подарок дедушки, — сказал Тедди. — Когда он у меня появился, мне было всего лишь три годика. А сейчас мне скоро исполнится пять лет. — Мальчик поднял пухлую ручку с растопыренными пальцами.
Вильям с удивлением отметил, что ему интересно выслушивать подробности жизни этих двух людей, с которыми несколько минут назад в буквальном смысле столкнула его судьба.
— Наверняка дедушка очень тебя любит, — произнес он, надеясь еще больше разговорить ребенка.
Нежное личико Тедди погрустнело.
— Любил. Дедушка очень меня любил. Но его больше нет с нами. Он сильно заболел, а теперь живет на небе. Я по нему сильно скучаю.
— Я тебя понимаю, — ответил Вильям, вздыхая.