Мужчины принялись переодеваться. Делали они это, не выходя из машины, хотя в ней было тесно. Спецовку и милицейские мундиры они побросали в большую спортивную сумку, предварительно вынув из нее джинсы, рубашки и свитера. Теперь, когда двое бандитов сменили милицейскую форму на гражданскую одежду, они выглядели вполне мирно. Лишь взгляды выдавали их, взгляды людей, которым известна общая страшная тайна, способная их погубить.
— Пошли, нечего здесь рассиживаться, — сказал тот. который был за рулем.
Дверцы автомобиля лишь захлопнули, не закрыли на ключ, распахнули багажник. Несколько железяк полетело в сумку с тряпьем. Мужчина с золотым зубом во рту — именно он первым остановил Алексея — взвесил сумку в руке.
— Пойдет. Весит, что надо, — и тут же протянул сумку своему напарнику. — Неси.
— Хорошо, — согласился тот безропотно. Чувствовалось, что страшные дела они совершают не первый раз, и младший беспрекословно подчиняется старшему. Подрывник держался поодаль.
— Пошли.
Втроем, увязая во влажном песке, мужчины добрались до края котлована, укрепленного вбитыми в землю сваями с заложенными за них досками. На дне котлована желтела грязная дождевая вода.
— Ну вот, полдела сделано, — усмехнулся мужчина с золотым зубом, раскачав сумку и разжав пальцы. Та, несколько раз перевернувшись в воздухе, исчезла в мутной воде, подняв целый сноп грязных брызг. Мужчина закурил, глядя на расходящиеся по поверхности круги.
— А ты чего к краю не подходить, боишься? — он усмехнулся, глянув на подрывника.
— Высоты боится, — осклабился второй бандит.
Подрывник не отличался сильным здоровьем, был щуплым, неприметным, даже ярко-желтый свитер смотрелся на нем блекло.
— Я свое сделал, — неопределенно сказал он. — И. кстати, в лучшем виде.
— Никто не говорит, что ты плохо сработал, но у меня такое чувство, будто ты нас боишься.
— Не правильно рассуждаешь, — покачал головой подрывник, — я же сапер по образованию и никогда не ошибаюсь.
— Правильно, сапер ошибается лишь однажды.
— С миной или с бомбой — однажды, а в жизни ошибаться может каждый.
— В нас ты не ошибся, — и бандит с золотым зубом во рту впервые после того, как выехал из-под моста, громко засмеялся. Чувствовалось, что ему хочется снять этим натужным смехом напряжение, хочется немного успокоить расходившиеся нервы.
Место было пустынным, и смех, лишь однажды отразившись от стены недостроенного дома, растворился в воздухе. Пейзаж здесь был пустынный, и если бы не полоска магистрали да коробки бетонных домов вдоль линии горизонта, можно было подумать, что весь мир с людьми, животными и растениями исчез — город превратился в пустыню.
— Топать далеко придется, — подрывник одернул свитер и взял в другую руку ящичек на длинной металлической ручке.
Один за другим, стараясь ступать след в след, мужчины двигались по изувеченной строительством земле. Глядя на них со стороны, можно было подумать, будто трое мужиков ходили на стройку пить.
Но тогда почему они трезвые? Зачем было забираться так далеко, когда теперь вполне можно распить бутылку в любом дворе, не рискуя быть схваченными милицией? Да, нравы за последние годы немного изменились, за просто так на улицах хватают реже. Но и публика сделалась безразличнее к чужим проблемам. Поэтому на улице никто и не обратил внимания, когда из грязи на тротуар выбрались трое мужчин в джинсах и свитерах. Они негромко матерились, гулко топая по асфальту. От грязных ботинок комьями отваливалась размоченная дождями земля.
— Вот же, дождь промочил, сверху сухо, а внизу настоящая каша!
— Ничего, на новые ботинки мы заработали.
Немного приведя себя в порядок, главный из бандитов вышел к бордюру и стал с поднятой рукой, пытаясь остановить машину. Если бы голосовала женщина, да еще молодая, желающие остановиться нашлись бы сразу. Но подбирать троих мужчин на окраине города страшновато, таких охотников предстояло еще поискать. В лучшем случае, доедут до места, а потом выйдут, не заплатив за проезд, и попробуй скажи им что-нибудь поперек. В худшем же — можно расстаться и с машиной, и с жизнью. О подобных случаях в городе рассказывали довольно часто.
— Вот же, суки! — бормотал голосовавший. — Что, деньги им не нужны?
— У тебя морда страшная.
— Так стань и сам голосуй.
— Ты улыбнись поприветливее, блесни золотым зубом, глядишь, баба какая-нибудь и остановится.
— Какой-нибудь мне не надо.
Вспомнив о деньгах, бандит вытащил из кармана бумажник и, зажав между пальцами банкноту, принялся размахивать ею. Это возымело действие. Уже через пару минут все трое катили в старом салатового цвета «Мерседесе». Водителем оказался седой благообразного вида мужчина, с виду отставник. Севший на переднее сиденье бандит с золотым зубом держал руки на коленях ладонями кверху, так, чтобы не было видно татуировок на пальцах.
— В каких войсках служили? — обратился он к водителю.
Тот коротко засмеялся:
— Да уж не в конвойных. Ты хоть наколки и прячешь, а я их заметил. Не люблю лишнего базара. На «Мерседес» в конвойных не заработаешь. Я эту машину сам из Германии гнал, давно уже, в восемьдесят девятом, когда нашу часть выводили.
Бандит беседовал неохотно, а двое других, устроившихся на заднем сиденье, вообще молчали. Водитель же недовольно косился на грязные ботинки пассажира, сидевшего рядом с ним, и поэтому облегченно вздохнул, когда тот скомандовал:
— За перекрестком остановитесь.
Салатовый «Мерседес» покорно замер возле фонарного столба. Водителю даже не пришлось называть сумму.