— Обычно вы их нежно и ласково берете за руку, а не за ноги хватаете?
— Обычно я на улице не знакомлюсь…
Катя рассмеялась:
— Я тоже. А в общем, знаете что, если у вас машина недалеко… Я была бы вам благодарна… Если бы вы меня подбросили… Здесь, кстати, совсем близко. А то идти на этих обрубках…
— Понимаю, — парень нагнулся и взял в руки фотографический кофр, стоящий рядом. — Ого, какой тяжеленный! Что вы там, золотые слитки дюжинами по городу носите?
— Да нет, не слитки, а аппаратуру. А хорошая аппаратура всегда очень тяжелая, в ней много стекла и металла.
— Вы фотограф?
— Как вы угадали?
— С такими сумками либо операторы, либо фотографы ходят.
— А если я просто бутылки несу?
— Ну, это уж навряд ли. Пойдемте, — он подвел ее к машине, открыл дверь, помог сесть. Хотел было, поставить кофр на заднее сиденье, но Катя отрицательно качнула головой.
— Нет-нет, давайте его сюда, на колени.
— Так он же тяжелый!
— Это мое, я к нему привыкла и стараюсь из рук не выпускать. Вы исключение, да и то в связи с аварией, а так бы никогда…
— Вы, наверное, сильная, если такую тяжелую сумку таскаете?
— А я ее тяжести не замечаю, привыкла. Это уже стало частью меня, к сожалению, не лучшей.
Катя немного смутилась, смутился и ее спутник. Он пытался завести машину, не выпуская каблучки из руки.
— Да выбросьте вы эту дребедень или суньте их куда-нибудь, если жалко расстаться.
— Хорошо, — парень спрятал каблуки в ящик.
— Найдет жена — проблем не оберетесь.
— У меня жены нет.
— К сожалению? — спросила Катя.
— Может быть, и так, а может, и к счастью. Так куда едем?
— Вот здесь, через два квартала редакция журнала «Наше время».
— Вы в журнале работаете?
— Нет, я нигде не служу, я сама по себе. Свободный художник.
— Это хорошо. А вот мне приходится каждый день на службу ходить.
— Вы где работаете, если не секрет?
— Для вас это занятие не интересное, я работаю в одном солидном учреждении, занимаюсь компьютерным обеспечением.
— Наверное, в банке?
— Нет, не в банке, иначе ходил бы в костюме, при галстуке и с портфелем. А у меня, как видите, руки и шея свободны.
— Поехали, чего стоим?
— Сейчас чиновник проедет со своим сопровождением, и мы поедем.
По улице пронеслась «Волга» с тонированными стеклами и два «Джипа».
— Ездят, как понравится, — сказал парень, — будь они неладны!
— Не любите чиновников?
— А вы их любите?
— Обожаю Я на них деньги зарабатываю.
— «На них» — звучит двусмысленно, — парень повернул ключ, и его «Опель-Омега» мягко тронулся с места, вливаясь в поток машин. — Музыку? — спросил водитель.
— Да… нет..
— Что? Да или нет?
— Как хотите. У меня все равно голова другим занята.
— Вы замужем? Кстати, как вас зовут? Меня зовут Илья, — парень, повернув голову, посмотрел на сидевшую рядом спутницу.
— Вы лучше за дорогой следите. А меня зовут Катерина.
— Красивое имя, — отвесил парень вполне дежурный комплимент. — очень редкое.
— Вот, вот, туда, направо. А теперь налево.
— Здесь нет поворота.
— Для меня есть.
— Ну уж нет! — парень сделал круг, как предписывал знак и подъехал к стоянке, размещенной у входа. Припарковал машину и спросил:
— Вы так и пойдете?
— Что вы имеете в виду, Илья?
— Обувь?
— Разве есть какое-то альтернативное решение?
— Можно пойти босиком.
— Нет, — сказала Катерина, — пойду так. Смотрятся они нормально, а о том, что сломаны, знают два человека — вы и я.
— Вас подождать?
— Если у вас есть лишнее время, то можете подождать.
— Вы надолго, Катя?
— Ну, не знаю… У меня две встречи.
— Час? Полтора? Два?
— Нет, что вы, Илья, минут сорок от силы. Я все дела решаю быстро, кроме личных, конечно.
— А что, в личных делах — проблемы?
— У меня, знаете ли, Илья, в личных делах всегда проблемы.
— По вам не видно, что у вас есть хоть какие-то проблемы, кроме сломанных каблуков.
— Вот с них, скорее всего, сегодняшние проблемы и начнутся. На встречу я опоздала.
— Что-то не видно, чтобы вы очень сильно на нее торопились.
— Не сильно я тороплюсь, — выбравшись из машины и приветливо махнув левой рукой, сказала Катя и заспешила по ступенькам.
Она сразу же направилась в кабинет художественного редактора. Даже сквозь стекло было видно, как клубится в кабинете дым, а стекло при этом, было тонированным и рифленым.
Катя постучала.
— Заходи скорее! Вечно ты опаздываешь!
— Можно подумать, ты волновался, будто я не приду.
Здравствуй, — Катя нырнула в дым и поцеловала в щеку художественного редактора.
Ей показалось то, что казалось всем: художественный редактор Дмитрий Меньшов днюет и ночует у себя в кабинете, заваленном и завешанном всевозможными фотографиями. Компьютер был включен, и на экране монитора клубилась заставка — что-то очень похожее на сигаретный дым, висевший над столом.
— Ты бы окно открыл.
— Нельзя открывать окно.
— Это почему еще?
— Все со стола сдует, потом три дня собирать придется, и наверняка что-нибудь не найдется.
Катя засмеялась.
— Принесла? Хорошие снимки?
— Как всегда, плохих не делаю.
— Ну-ну, давай посмотрим, полюбуемся.
— Я забыла напомнить, они не только хорошие…
— Но и дорогие, — сказал Меньшов.
— Верно, ты экстрасенс, Дима, мысли читаешь прямо сходу.
— Мне снимков-то надо всего два.
— Как это два!? — воскликнула Катя. — Ты же сказал серию! Я в лепешку, можно сказать, разбивалась, ползала на четвереньках, на спине валялась, делая снимки, а ты говоришь, только два? Кофе хоть угостишь?
— Вон стоит, я всего глоток из той чашки выпил.