Он пожал им руки, повернул к рынку и быстро затерялся в толпе.
Грэхем прочитал записку и дал ее Сабрине. В ней были подробности кражи картины, а также перечислено семь ограблений, после которых похищенные вещи были скуплены Мартенсом.
Они поднялись вверх по мощеной улочке к магазинчику, зажатому с одной стороны блинной, а с другой — прачечной. Имя «Ф. Мартенс» стояло на витрине, где была выставлена масса керамических изделий различных форм и размеров. Когда они входили, над дверью звякнул колокольчик. Внутри магазинчик оказался маленьким и грязным. На пыльных полках, которые тянулись по всему периметру, стояли некрашеные керамические горшочки и статуэтки. Грэхем подошел к прилавку и позвонил в колокольчик. За прилавком открылась дверь, и из задней комнаты вышла женщина средних лет, поправляя на ходу на голове платок. Под ним угадывались бигуди.
— Kan ik u helpen?[9] — безразличным тоном спросила она.
— Нам нужен Франк Мартенс, — сказал Грэхем.
— Он наверху, занят, — резко ответила она.
Грэхем облокотился на прилавок.
— Позови его.
Она отвела глаза, не в силах выдержать его пронзительного взгляда.
— Давай его сюда быстро! — повторил Грэхем. Она исчезла за дверью, было слышно, как стучат, ее каблуки по не покрытым ковром ступенькам.
Сабрина оперлась спиной о прилавок и скрестила руки на груди.
— Похоже на притон.
Грэхем проследил за ее взглядом.
— В Нью-Йорке ты найдешь дюжину подобных мест. Самуэль Джонсон назвал бы их последним убежищем неудачников.
Почувствовав едкий запах застарелого пота, они переглянулись и, обернувшись, оказались лицом к лицу с полным мужчиной лет шестидесяти пяти, не брившимся минимум неделю, с грязными рыжими волосами.
— Вы хотели меня видеть? — сказал он, стоя в дверном проеме.
— Если вы Франк Мартенс, — ответил Грэхем.
— Да, я Мартенс. Что вы хотите?
— Сведения.
Мартенс ухмыльнулся, блеснули зубы, покрытые никотиновым налетом.
— Я не справочная.
— Жаль, — сказал Грэхем и развернул записку так, чтобы Мартенс видел ее содержание. — Ограбление Ван Хагена, декабрь 1986 года. Ты скупил краденое за две тысячи долларов. По оценкам полиции, стоимость награбленного около двадцати пяти тысяч долларов. Далее, похищение бриллиантов из «Гассон-Диамонд-Хаус» в марте 1987 года...
— Кто вы? — выпалил Мартенс.
— Тебя это не касается. Ты должен знать одно: ты надул своих подельщиков, и однажды они тебе отомстят. Мешает только то, что они отбывают срок, но если случится, что ты окажешься с ними в одной тюрьме...
— Что вы хотите знать? — с тревогой спросил Мартенс и тыльной стороной ладони вытер лоб.
— Два с половиной года назад из дома, — Грэхем остановился и посмотрел в записку, — по улице Де Клерк была украдена картина. Ограбление было необычным по двум причинам. Во-первых, размеры картины. Пятнадцать на пятнадцать футов. А во-вторых, больше ничего не было украдено. Я хочу знать, кто грабитель.
— Через мои руки никогда не проходила эта картина. Я бы запомнил картину таких размеров.
— Я и не говорил, что ты к этому причастен. Я хочу знать, кто ее свистнул.
Мартенс издал нервный смешок.
— Mijnheer[10], я бы сказал вам, если бы знал. Честно.
Грэхем пожал плечами и сложил записку.
— Боюсь, мы теряем время. Полицию, конечно, заинтересует эта записка.
— Подождите, прошу вас, — взмолился Мартенс, когда они собрались уходить. — Я могу узнать.
— В твоем распоряжении пять минут, после этого мы идем в полицию.
Мартенс понимающе закивал и пошел к телефону, номер он набирал дрожащими пальцами.
После второго звонка он положил трубку с явным облегчением.
— Человека, который вам нужен, зовут Ян Леммер.
— Что ты о нем знаешь? — спросила Сабрина, включаясь в разговор.
— Он бывший боксер. Сейчас его в основном используют там... — Мартенс взъерошил свои сальные волосы, пытаясь найти нужные слова, — где нужны сильные руки. Вы понимаете?
— Да, — ответил Грэхем. — Где его можно найти?
— Он живет в плавучем домике около Вестермаркта в Иордане.
— Какой канал? — давил Грэхем.
— Принсенграхт. Я точно не знаю где, но он там хорошо известен.
— Ты уверен, что он принимал участие в той краже? — спросила Сабрина.
— Да, у меня надежные источники. Вы порвете эту записку?
— После того как увидим Леммера, — сказал Грэхем.
— Но я рассказал вам все, что вы хотели знать.
— Мы оставим ее в качестве гарантии, — сказала Сабрина.
— Что значит «в качестве гарантии»? — с тревогой спросил Мартенс.
— Это значит, что, если ты дашь ему знать, что мы его ищем, бумажку получит полиция, — сказал Грэхем.
— Да чтобы я сказал Леммеру! — задохнулся Мартенс от возмущения, его лицо вспыхнуло, и он сплюнул на пол. — Да я никогда в жизни слова ему не скажу. Это мерзавец, просто мразь!
— Нам это безразлично, — сказала Сабрина.
— Но как я узнаю, что вы порвали записку после того, как повидались с Леммером?
Грэхем открыл дверь, пропустил вперед Сабрину и обернулся к Мартенсу:
— Ты? Никак.
Они поймали такси на Фалькенбургерстрат, и Грэхем велел водителю везти их на Западный рынок, добавив, что, если он доставит их туда за пятнадцать минут, он получит сверх таксы десять гульденов. Водитель принял вызов с готовностью.
Видеопленка закончилась, и Витлок нажал на кнопку перемотки, чтобы посмотреть ее заново. Сколько раз он прокрутил ее? Восемь? Десять? Он уже сбился со счета. И каждый раз напрашивался один и тот же вывод: в Рейксмюсеум подменить картину было невозможно. Видеокамера запечатлела все: вот картину осторожно сняли со стены в зале номер 224 и опустили на пол, вот ее завернули и положили в ящик, вот ее несут вниз по лестнице, через фойе, выносят на улицу Музеумстрат, где ее встречает толпа фоторепортеров, чтобы запечатлеть этот момент для потомков. Видеокамера работала, пока картину не погрузили в кузов бронированного фургона. Фильм заканчивался на драматической ноте, когда дверь со стуком захлопнули. И как говорится, видеокамера не лжет...