Рядом с ней присел Витлок, легонько положил руку ей на плечо.
— Ну, как он?
— Будет в порядке, — мрачно проговорила она. — А с синяками проходит как минимум две недели.
У Грэхема поднялся неудержимый кашель. Он потянулся к горлу, но Сабрина удержала его: растирая шею, он мог ухудшить свое состояние. Грэхем прерывисто дышал. Пытаясь избавиться от головокружения, потряс головой и наконец открыл глаза.
Взглянул на Сабрину, на Витлока, а потом перевел взгляд на разбитое лицо Леммера, который лежал на полу.
— Мертв, — сказал Витлок и яростно тряхнул головой. — Вместо него должен был лежать ты. Благодари свою счастливую звезду, что Сабрина знает тебя как облупленного. Она предвидела, что ты выкинешь какой-нибудь фортель. Поэтому мы вели за тобой наблюдение сразу, как только ты вышел из гостиницы. Боже, Майк, что заставляет тебя идти на такие безумные шаги? Мы же твои партнеры, черт побери! Или это слишком — просить тебя работать с нами, а не против нас?
Сабрина положила свою руку на руку Витлока:
— К.В., дай ему прийти в себя. У нас еще будет время для взаимных упреков.
Витлок поднялся и протянул руку Грэхему:
— Вставай, надо возвращаться в гостиницу.
— Я... сам, — прошептал Грэхем срывающимся голосом.
— Независимость при любых обстоятельствах, — провозгласил Витлок и стал затаскивать тело Леммера под обвалившуюся лестницу.
— Мой пистолет, — прошептал Грэхем и махнул рукой в том направлении, где, как ему казалось, он должен быть.
Витлок обыскал подъезд и около двери нашел «беретту». Сунув ее в карман, он побежал на Хуфстрат, остановил такси и подъехал на нем к заброшенному складу. Хотя Грэхем нетвердо стоял на ногах, он отказался от помощи и сам влез в машину. Витлок и Сабрина понимающе переглянулись. Сабрина захлопнула дверь и назвала водителю адрес гостиницы.
Витлок вошел в комнату, скинул ботинки и включил телевизор. Выступали поп-музыканты. Он переключил на другой канал. В телестудии что-то обсуждали. На верхней панели телевизора по-голландски и по-английски было написано, что программа Би-би-си идет по третьему каналу. Он нажал на кнопку. Шел фильм. Он содрогнулся от омерзения, но оставил; проверив комнату, нет ли где подслушивающих устройств, — обязательная процедура для любого оперативника, который, даже на небольшой срок, оставляет свою комнату без присмотра, — подошел к кровати. Прислонив подушку к спинке кровати, он улегся и взял номер «Геральд трибюн» с ночного столика. Открыл кроссворд, сложил газету пополам, достал ручку и прочитал первый вопрос. Не ответив на первые пять вопросов, он разжал пальцы, и газета выскользнула у него из рук на пол; он утомленно прикрыл глаза. У него был длинный день. Он понимал, что тем самым он хотел оправдать неудачу с каким-то примитивным кроссвордом и не волноваться по этому поводу; голова и так сверх всякой меры забита другими, более важными вещами.
Двадцать пять минут он колесил по Амстердаму в поисках ночной аптеки, чтобы купить болеутоляющее, а когда вернулся, Грэхем уже уснул. Зря ездил. Грэхем начинал беспокоить его — рисковать жизнью из-за своего упрямства и стремления к независимости во что бы то ни стало! Если бы он рассказал о том, что произошло, Колчинскому, для Грэхема это имело бы серьезные последствия. Колчинский просто обязан был бы доложить о случившемся Филпотту, который уже объявлял Грэхему устный выговор за странные выходки во время выполнения одного из заданий. Еще один выговор, и он получит письменное предупреждение, копию которого Филпотт должен будет направить еще и генеральному секретарю. Хотя генеральный секретарь редко занимается ЮНАКО, полностью полагаясь на Филпотта, в его власти отстранить Грэхема от работы, пока он не выработает своего мнения по этому вопросу.
Зазвонил телефон.
Он снял трубку:
— Алло?
— К.В.?
— Да.
— Это Сергей.
Он сразу же сел на кровати и стал докладывать Колчинскому о событиях сегодняшнего дня, не умолчав о схватке Грэхема с Леммером.
— Насколько серьезно ранен Михаил?
— Шея в кровоподтеках и ссадинах, больше ничего.
— Но если, по твоим словам, его сделали, что ж вы с Сабриной так долго шли ему на помощь? — спросил Колчинский.