Стенхолм изучил его, после чего ответил:
— Темно-красное. Может быть, малиновое.
— Может быть, черное?
— Луи, ради Бога, хватит шутить. Ван Дехн говорит правду? Это подделка?
— Пятно черное, доктор Стенхолм? — повторил свой вопрос Арман.
— Нет, определенно нет, — без колебаний ответил Стенхолм.
Арман указал на четыре книги, лежащие у него на столе:
— Посмотри на пятно на этих репродукциях. Оно малиновое или черное?
Внимательно посмотрев каждую репродукцию, Стенхолм медленно провел руками по лицу:
— Господи Иисусе. Как же это могло случиться?
Ван Дехн под взглядами обоих мужчин заерзал в кресле, чувствуя, что от него ждут объяснений:
— Не думаете ли вы, что я к этому причастен?
— Возможность... у вас была.
— Возможность? — гневно оборвал Армана Ван Дехн. — У вас есть доказательства? Вы в состоянии подкрепить свои обвинения? Или вы ищете козла отпущения, чтобы не запятнать ваш драгоценный музей?
— Джентльмены, прошу вас, — твердо сказал Стенхолм и поднял руки, пытаясь снять напряженность. — Это нас ни к чему не приведет. Луи, ты же не детектив. И мы тоже. Пусть этим займутся специалисты. Наша задача не допустить сюда журналистов.
— Что вы собираетесь сказать? — обеспокоенно спросил Ван Дехн.
Стенхолм через стол посмотрел на Армана:
— Насколько безупречна подделка?
— Ван Мегерен[2] не смог бы сделать лучше.
— Стало быть, ты считаешь, что выставить ее, как и планировалось, на всеобщее обозрение вполне безопасно?
— Да, вполне.
— Но ты определил, что это подделка.
— Доктор Стенхолм, за это мне платят жалованье.
— И все-таки, Луи, я боюсь, если ты обнаружил ошибку в этой подделке, то и от других она не скроется.
— Да я с ходу могу указать три причины, почему этого не произойдет. Во-первых, в университете я защищал диссертацию по живописи и знаю ее как свои пять пальцев. Во-вторых, если и наберется во всей стране пять человек, кто разбирается в искусстве Европы, то это очень много. И в-третьих, девяносто процентов людей, которые придут посмотреть на нее, не отличат Хальса[3] от Де Кейзера[4] или Вермера[5] от Рембрандта. Для них это темный лес. А десять процентов настоящих любителей искусства придут сюда не для того, чтобы разоблачать подделку, а для того, чтобы насладиться величайшим произведением всемирно известного художника. Пятно может быть любого цвета, гарантирую вам, что ни у кого не возникнет вопросов.
Стенхолм уставился на картину.
— Я до сих пор не в силах в это поверить. Подделка. Неужели уже не осталось ничего святого?
— Надо отнести ее в зал, и поставьте в известность власти, — нарушил гнетущую тишину Арман.
Стенхолм покорно кивнул головой, порывисто вскочил и вышел из комнаты.
Арман бросил на Ван Дехна презрительный взгляд и по телефону вызвал четверых служащих к себе в кабинет.
Глава 3
Друзья Сабрины Карвер обедали в ресторанах «Четыре времени года», «Лютэс» и «Париолли Романисимо»; пили «Боллинджер RD.», «Родерер кристалл» и «Теттинжер»; покупали одежду в модных магазинах Валентине, Хэлстона и Симса; одевались по последней моде от Картье, Фиоруччи и Клейна. Короче, жили, как живет элитарная молодежь Нью-Йорка.
И никто из них не знал о том, что она вела двойную жизнь. Все думали, что она работает в ООН. Это была прекрасная крыша. Было известно, что ее отец имеет ранг чрезвычайного и полномочного посла США и что в детстве она жила в Вашингтоне, Монреале и Лондоне, а потом училась в Веллеслей-колледже по специальности: романские языки. После окончания колледжа она поступила в Сорбонну и считалась там самой перспективной студенткой среди иностранцев. Однако друзьям не было известно, что после возвращения в Соединенные Штаты ее завербовали в ФБР, убедив, что из нее получится исключительно талантливый агент. На ее решение оказал безусловное влияние отец. Узнав, что кое-кто из сверстников обвиняет ее в том, что она пользуется именем отца, она бросила работу в ООН, а две недели спустя ее зачислили в ЮНАКО. Здесь она работает уже второй год, в свои двадцать восемь лет оставаясь самым молодым оперативником этой организации.
Сабрина остановила свой, цвета шампанского, «Мерседес-Бенс-500ЕС» в конце деревянной пристани; из «бардачка» вынула «Беретту-92», вышла из машины и посмотрела на небо. Темные дождевые облака, которые нависли над городом, когда она полчаса назад выходила из дома, пройдя Бруклин, плыли над Атлантическим океаном — их края ярко пылали под солнцем. На ней был серый свитер, просторные джинсы и кроссовки. Становилось жарковато. Свободная одежда скрывала ее стройную фигуру, но достоинство, с каким она ее носила, не только восполняло этот недостаток, но и подчеркивало ее классический стиль. Длинные, до плеч, когда-то золотистые волосы, которые она перекрасила в каштановые в парикмахерской Кристин Вэлми на Пятой авеню, были собраны в пучок и убраны под бейсбольную кепку от Ла Доджерс.
Сабрина сняла солнцезащитные очки и осмотрелась. Слева, в тридцати ярдах от нее, находился заброшенный склад, все окна были разбиты, железную гофрированную крышу покрывала ржавчина. Прямо перед складом на якоре стоял старый траулер в сорок пять футов длиной. За много лет ржавчина и на нем оставила свои следы. Сабрина получила задание завладеть черной кожаной папкой; насколько ей было известно, она находилась в траулере и охранялась вооруженными людьми, задачей которых было не допустить, чтобы она завладела папкой. Согласно инструкциям они могли прятаться где угодно.
2
Ван Мегерен (1889 — 1947) — голландский художник, автор многих подделок картин знаменитых мастеров.