– Звать? – удивленно обернулась Кей. – В смысле, кого-нибудь вроде Микки?
– Да, – после паузы сказала Хелен. – Не надо, просто подумалось.
– Хочешь, по дороге заглянем к ней?
– Да нет, все и так хорошо, правда.
Хелен засмеялась и выпрямилась; она вся раскраснелась, пока в наклоне завязывала шнурки.
В конечном счете в зоопарк они не пошли. Хелен сказала, что ее все же не греет мысль глазеть на кучу несчастных тварей, запертых в клетках и загонах. Они прогуливались, но потом увидели автобус, шедший в Хэмпстед, и побежали, чтобы успеть на него. Вышли на Хай-стрит, в маленьком кафе перекусили сардинами с чипсами, заглянули в пару букинистических лавок и симпатичными улицами в сумбурной красно-кирпичной застройке направились к Хиту. Хелен не возражала, чтобы они шли под руку – субботним полднем в Хэмпстед-Хите женщины не редкость, это место прогулок некрасивых принарядившихся дам, старых дев и собак.
Правда, гуляло много и молодых пар. Некоторые девушки были в брюках, но большинство – в военной форме или неброской строгой одежде, которая в те дни сходила за выходное платье. Обмундирование парней передавало все оттенки хаки и темно-синего – формы поляков, норвежцев, канадцев, австралийцев и французов.
День выдался холодный. От белесого неба резало глаза. Кей с Хелен не были здесь с лета, когда приезжали купаться в Дамском пруду, запомнившемся в окружении буйной красивой зелени. Сейчас сквозь абсолютно голые деревья там и сям просматривались обнесенные колючей проволокой позиции противовоздушных батарей и военная техника. Давно облетевшая листва превратилась в прихваченный морозцем перегной и смотрелась неприглядно, напоминая сгнившие плоды. Во многих местах земля была изрыта осколками и разворочена колесами грузовиков, а в западной части парка зияли огромные, разной глубины котлованы и ямы, откуда брали землю для песочных мешков.
Стараясь держаться подальше от сего грустного зрелища, Кей с Хелен бродили бесцельно, но тропинки выбирали укромные. На пересечении двух широких дорожек они свернули на север, и вскоре тропа, пробежав через холмистый лесок, привела их к озеру. Вода в нем полностью замерзла. На островке из веток сгрудилось около дюжины уток, похожих на беженцев.
– Бедненькие! – сказал Хелен, сжимая руку Кей. – Жалко мы хлеба не захватили.
Они подошли к воде. Тонкий, но крепкий ледок был усеян палками и камешками, которые набросала гуляющая публика, надеясь его проломить. Кей оголила руки – оделась она тепло: пальто с поясом, перчатки, шарф и берет – и сама швырнула камешек, просто ради удовольствия посмотреть, как он заскачет. Затем подошла к самому краю воды и носком ботинка придавила лед. Прибыла пара любопытных ребятишек, и она показала им серебристые пузырьки воздуха, вздувавшиеся во льду, а потом, сев на корточки, выломала и разбила на куски зазубренные льдины, которые мальчишки увлеченно метали и давили каблуками. Раздавленный лед превращался в белое крошево, совсем как стекло в разбомбленных домах.
Хелен смотрела с места, где Кей ее оставила. Руки в перчатках она засунула в карманы, подняла воротник пальто и до бровей натянула свободную вязаную шапочку вроде шотландского берета. На губах ее застыла странная улыбка – мягкая, но встревоженная. Выудив ребятам последнюю льдинку, вернулась Кей.
– Что-то не так? – спросила она.
Хелен покачала головой и широко улыбнулась.
– Нет, ничего. Так приятно на тебя смотреть. Ты совсем как мальчишка.
Кей похлопала озябшими руками, сбивая грязь.
– Лед всех превращает в мальчишек, правда? Когда я была маленькой, озеро в наших местах иногда замерзало. Оно гораздо больше. А может, только казалось огромным. Мы с Томми и Джеральдом выбегали на лед. Бедная мама! Так переживала, все боялась, что мы утонем. Я не понимала. Все мальчики, которых она знала, разумеется, гибли один за другим... Ты замерзла?
Хелен поежилась.
– Немного, – кивнула она.
Кей огляделась.
– Здесь где-то есть кафе-молочная. Можем выпить по чашке чая. Хочешь?
– Да, пожалуй.
– И в честь дня рожденья надо съесть пирожное или плюшку. Ага?
Хелен сморщила нос:
– Чего-то не очень хочется. Наверняка подадут какую-нибудь гадость.
– Все равно надо.
Кей вроде бы помнила, где находится кафе. Она просунула руку под локоть Хелен, притянула ее к себе и повела по дорожке; они шли минут двадцать, однако ничего не нашли. Вернулись к замерзшему озеру и выбрали другую тропинку. Чуть погодя Кей воскликнула:
– Вот оно!
Однако, подойдя ближе, они увидели обгоревшее здание с закопченными стенами и разбитыми окнами, в которых болтались клочья занавесок. Записка на дверях извещала: «Разбомбило в прошлую субботу». Ниже кто-то прикрепил унылый бумажный флажок «Юнион-Джек», наподобие тех, что до войны втыкали в песочные замки, выстроенные на пляже.
– Черт! – вздохнула Кей.
– Ничего, мне не особенно и хотелось.
– Где-нибудь есть другое кафе.
– Вот выпью чаю, и захочется в туалет.
Кей засмеялась:
– Милая, в туалет ты захочешь в любом случае. Нет уж, в свой день рожденья ты должна съесть пирожное.
– Я уже выросла из пирожных, – чуть досадливо сказала Хелен. Потом достала платок и высморкалась. – Господи, холодно-то как! Лучше ходить.
Она улыбалась, но как-то рассеянно и отстраненно. Наверное, погода виновата, решила Кей. На такой холодрыге не очень-то повеселишься.
Кей прикурила две сигареты. Они снова вернулись к озеру и пошли через лесок, шагая быстрее, чтобы согреться. Теперь тропинка показалась Кей знакомой. Вдруг вспомнив давнишний полдень, она машинально сказала:
– Кажется, однажды я гуляла здесь с Джулией.
– С Джулией? – переспросила Хелен. – Когда это было?
Она говорила с наигранной легкостью, но смутилась. «Черт!» – подумала Кей и ответила:
– Даже не знаю, сто лет назад. Помню что-то вроде моста.
– Какого моста?
– Ну, мост. Смешной мостик над прудом, в стиле рококо.
– А где это?
– Мне казалось, здесь, но теперь уж и не знаю. Наверное, он вроде Шангри-Ла,43 которую найдешь, если не ищешь.
Лучше бы я молчала, думала Кей. Теперь Хелен наигрывает заинтересованность, чтобы снять неловкость, возникшую при имени Джулии. Они шли дальше. Кей нерешительно повела в одну сторону, потом в другую и уже хотела плюнуть на поиски, как вдруг тропинка расширилась, и они увидели именно то, что искали.
Мостик оказался далеко не столь хорош, каким запомнился: простенький, вовсе не в стиле рококо. Но Хелен тотчас на него взошла и склонилась, словно очарованная прудом.
– Я представляю здесь Джулию, – улыбнулась она, когда Кей встала рядом.
– Правда? – спросила Кей.
Думать о Джулии не особенно хотелось. Она посмотрела на пруд, тоже замерзший и замусоренный, со своим отбившимся отрядом беженок-уток. Затем перевела взгляд на профиль Хелен, на ее горло и щеки, наконец-то порозовевшие от вроде бы искреннего живого интереса, увидела кремовый отворот платья, мелькнувший за воротником пальто, а под ним – гладкую чистую кожу. Кей вспомнила, как в спальне застегивала нарядное платье, вспомнила скользкий шелк пижамы и теплую тяжесть грудей Хелен на своих ладонях.
Жаром обдало желание. Кей взяла Хелен за руку и притянула к себе. Хелен увидела ее глаза и тревожно огляделась.
– Кто-нибудь увидит, – сказала она. – Не надо, Кей.
– Не надо – что? Я только смотрю на тебя.
– Я знаю, как ты смотришь.
Кей пожала плечами.
– Может, я... Вот. – Она стала расстегивать сережку Хелен и заговорила тише: – Может, я поправляю твою сережку. Предположим, она зацепилась. Надо же ее вот так расстегнуть, правда? Любой так поступит. Нужно откинуть твои волосы, это же естественно. И мне нужно встать ближе...
Кей вынула сережку и разглаживала холодную чистую мочку.
Хелен вздрогнула и повторила:
– Кто-нибудь увидит.
– Нет, если мы быстро.
– Не дури, Кей.
43
Шангри-Ла – волшебная страна в романе английского писателя Джеймса Хилтона (1900-1954) «Утерянный горизонт» (1935), ставшая нарицательным именем мечты, утопии, блаженства.