— Если я сделаю укол, то больше не сделаю тебе больно.
— Больно? — недоуменно переспросила я. — Ты говоришь о том, что произошло до тревоги?
Тень набежала на его лицо.
— Еще одно доказательство правдивости моих слов.
Я покачала головой:
— Ну, честное слово. Ты совсем в себя не веришь?
— Что за хрень ты несешь?
Я подошла ближе и положила руки ему на грудь. Он тут же напрягся и начал пятиться назад, пока не уперся спиной в закрытую дверь.
— Деклан Рейс, иногда ты просто выводишь меня из себя, — сказала я. — Ты это знаешь?
— Джиллиан…
— Джилл, хорошо?
— Меня опасно трогать.
— Для тебя или меня?
— Для тебя.
— Тогда почему именно ты выглядишь сейчас испуганным?
— Ты же понимаешь, что я хотел с тобой сделать. Если бы не сирена…
— Ах да… Ты о этом. — Сквозь тонкую ткань футболки я отчетливо почувствовала, как его сердце забилось почти так же сильно, как мое. Я выкинула из головы все мысли о дампире из подземелья и сосредоточила свое внимание на том, что стоял передо мной. — Правда, что у тебя еще никогда не было женщины?
Он сглотнул, и его адамово яблоко заметно дернулось.
— Это слишком опасно. Моя сыворотка…
— Просто очень удобное оправдание, чтобы держаться подальше от людей. Значит, ответ утвердительный?
Деклан затравленно на меня посмотрел.
— У Ноя чертовски длинный язык.
— Это мы уже выяснили.
Мне показалось, что я заметила на его щеках румянец.
— Джилл, сейчас есть дела поважнее. Мне надо сделать укол.
— К черту твои уколы. — Я снова отобрала у него коробочку и швырнула ее в сторону. — Хотя согласна, есть дела поважнее. Например, то, о котором ты упоминал той ночью в машине. — Я отбросила все сомнения и провела рукой по его мускулистой груди, вниз по животу, остановившись поверх внушительной выпуклости, натянувшей джинсы. — Помнится, ты что-то говорил про то, что хочешь войти в меня как можно глубже?
Он со свистом выдохнул.
— Джилл, пожалуйста…
— Знаешь, нельзя говорить такое приличной женщине, когда она чувствует себя уязвимой. Мы имеем склонность зацикливаться на подобных вещах, особенно если нас на пару дней запирают в комнате в полном одиночестве.
— Не стоит меня жалеть, если все дело в этом. Не надо проявлять милосердие и ради благотворительности позволять такому уродливому ублюдку тебя касаться.
— Уродливый ублюдок, — повторила я. — Я так и сказала, верно? Да, когда я первый раз тебя увидела, ты меня до полусмерти напугал. Ты же понимаешь, что не похож на обычного парня? Но, скажем так, твой внешний вид начал мне нравиться. Шрамы — подтверждение храбрости. Это отметины героя. Поэтому они прекрасны. А значит, и ты прекрасен.
Я потянула вверх край футболки, обнажая его плоский живот, на котором остался шрам после стычки с вампиром, пытавшемся вспороть Деклана. Я провела по рубцу пальцами, потом наклонилась и покрыла его нежными поцелуями.
Деклан судорожно вздохнул.
— Джилл… мы не можем…
— Не согласна. Совсем не согласна, если честно.
— Ты меня не знаешь. Мы познакомились всего несколько дней назад.
— Верно. Но я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Ты отказался от сыворотки, чтобы хоть что-нибудь почувствовать, пусть даже это тебя пугало. Я права?
Его лицо исказилось словно от боли, потом он кивнул.
— Тогда чувствуй.
Я обхватила его голову ладонями и прижалась губами к его рту.
Он поднял руки, чтобы мне было легче снять с него футболку, обнажая покрытое шрамами, но красивое крепкое тело, и посмотрел на меня неуверенно, когда я начала целовать везде, где в прошлом ему было больно… Словно губы могли стереть все плохие воспоминания.
Пока я исследовала языком грудь Деклана, лаская его соски, а потом и кубики пресса, он запустил пальцы в мои волосы.
Деклан думал, что я его не знаю, но он ошибался. Он был хорошим человеком, на долю которого выпало немало боли — и физической, и моральной — при полном отсутствии выбора с его стороны. И он проживал ее каждый раз, когда смотрел в зеркало. Я хотела избавить его от всего плохого, пусть даже на несколько минут.
Я не была абсолютно бескорыстной. Я дико его хотела. Это началось вскоре после того, как мы покинули закусочную. Желание пожирало меня изнутри до тех пор, пока я не перестала закрывать глаза на мои чувства к Деклану.
В море неопределенности, коим стала моя жизнь, хорошо было иметь хоть какую-нибудь цель.
Я скользнула по его губам, прежде чем поцеловать по-настоящему. Поначалу он застыл, но потом ответил на эту ласку. И его горла вырвался стон. Теперь его руки были у меня на талии, пальцы впивались в кожу… Наши языки переплелись, в внизу живота у меня зародилась ноющая боль.