— Кристоф… — пробормотала я. — Он… он отец Деклана, да?
Она хмуро на меня посмотрела и после короткой паузы ответила:
— Да, это так.
— Он вас изнасиловал? — В глубине души я все же могла сочувствовать человеку, подвергшемуся насилию. Должны же существовать хоть какие-то причины, почему она превратилась в жаждущую власти стерву. Но Моника быстро развеяла мои опасения.
Она усмехнулась:
— Ну конечно нет. Он был моим любовником. Я отдавала ему свою кровь, а в ответ он предлагал мне все что угодно, включая бессмертие. Но потом Маттиас его где-то заточил… я так и не смогла найти это место. Кристоф заслужил право снова стать королем. И он им будет. Я лично прослежу за этим.
Маттиас сначала просто смотрел на нее, а потом расхохотался:
— Ой, Моника, ты нечто. И что, по твоему мнению, произойдет, когда Кристоф освободится и восстановится после тридцатилетнего заключения? Думаешь, он снова сделает тебя своей любовницей? Жаль расстраивать, но сейчас у тебя тело и лицо шестидесятилетней женщины. Боюсь, совсем не в его вкусе. Ты и в тридцать-то была для него старовата. Представь, что он сделает тебя бессмертной. Ты же на вечность останешься старой сморщенной ведьмой.
Лицо доктора Грей потемнело от гнева, она сжала кулаки:
— Он вознаградит меня за преданность! Особенно если я принесу ему в качестве подарка твою дочь, чтобы он смог восстановить силы.
Этого хватило, чтобы Маттиас сорвался. Он сдерживался, но тут Моника явно переступила черту.
Маттиас кинулся на нее, схватил и впечатал в стену.
— Нет, я успею убить тебя до этого!
В камеру влетел охранник и с помощью электрошокера заставил Маттиаса ослабить хватку. Король вампиров отшатнулся и упал на пол, забившись в конвульсиях от удара электричеством. Доктор Грей отряхнулась и снова взяла себя в руки.
Я не могла поверить, что его было так легко остановить. Что происходит?
Доктор Грей посмотрела на меня и усмехнулась, увидев мое замешательство:
— Мы на этаже, где содержатся все наши дампиры. Сюда же приводят пленных вампиров. В стенах — серебро. Его удобно использовать, когда имеешь дело с вампирами — оно их лишает сил. Видимо, Маттиас не хотел тебя расстраивать, сказав, что он сейчас такой же слабый, как любой смертный. Он практически бессилен.
Серебряные стены. Я огляделась, замечая сверкание, на которое не обратила внимание, входя в помещение. Поэтому-то Маттиас ничего не делал. Он не мог рисковать жизнью дочери.
Маттиас и я переглянулись, потом он отвел взгляд:
— Хватит, Моника.
— Согласна, — сказала она. — Хватит. Я собиралась сделать твою смерть приятной. Посмотри на Джиллиан. Симпатичная, да? Не ее я изначально предполагала использовать против тебя, но и она сойдет. Не надо каких-то особых талантов, чтобы стать едой для вампира, достаточно привлекательного лица и красивого тела. Правда, ты отказался от этого подарка.
Маттиас, качнувшись, поднялся на ноги:
— Смерть — не подарок.
Доктор Грей скрестила руки на груди:
— Я рада, что ты ее не попробовал. Рада, что ты все еще жив.
Маттиас склонил голову набок, явно в некотором замешательстве:
— Пытаешь навести мосты? Боюсь, для этого слишком поздно.
— Ты смог зачать великолепную девочку-дампира. Значит, ты в чем-то особенный. — Она подошла к королю вампиров и провела пальцем вниз по его груди. Не остановившись на поясе, она прижала ладонь к выпуклости на брюках. — Я бы использовала тебя для дальнейших экспериментов. Скорее всего, что в течение года мне удастся получить ответы на все интересующие меня вопросы. Потом я запру тебя — как ты сделал с Кристофом — и оставлю сохнуть и чахнуть без крови и секса. Тридцати лет полной изоляции в серебряном гробу хватит, чтобы окончательно свести тебя с ума, как думаешь?
Почему Деклан так долго не приходит в себя? Где черти носят Карсона? Почему же он сейчас не стоит плечом к плечу со своей соратницей по борьбе с вампирами? Что они оба сказали бы, узнай о планах доктора Грей? Все, что она до сих пор делала — все эти тридцать лет — была направлено на уничтожение Маттиаса и восстановление на троне Кристофа.
Ее преданность предыдущему королю вампиров граничила с безумием.
— Ты понимаешь, что жизнь твоей дочери в моих руках. — Она выписывала круги вокруг Маттиаса. — Ты бессилен — и это только маленький образец того, что Кристоф чувствовал все эти годы по твоей милости. Твой собственный брат. Может, тебе стоило убить его, когда представилась такая возможность.