— А, Иззи, моя дорогая. Ты как раз вовремя, чтобы станцевать со мной вальс.
Не сказав ни слова маркизу, стоявшему с разинутым ртом, он увлек ее в танцевальный круг и, улыбаясь, восхищенно покачал головой.
— Иззи, мне никогда не приходилось видеть, чтобы кто-то так безапелляционно поставил моего отца на место. Не стоит ли тебе подумать над тем, чтобы поучить этому умению других? Будь моя мать жива, она первая обратилась бы к тебе.
Иззи все еще дрожала от гнева, который испытала, когда приблизилась к двум мужчинам и увидела затаенную вспышку боли в глазах Джулиана. Как может человек обращаться со своим сыном так, будто он враг ему? Как Джулиан жил все эти годы под пятой у этого человека? Она бы на его месте сошла с ума.
Обращение с ней Хильдегарды не так оскорбительно, ибо Хильдегарда ей не мать, а дальняя родственница. Но когда родитель не испытывает ничего к своему ребенку — худшей низости человеческой натуры просто не бывает.
Иззи подумала о смехе своей матери и поддразнивающем голосе отца. В этом смысле Джулиан напоминает его, решила она. Оба наделены юмором.
А вот сама Иззи ни на кого не похожа. Она часто сожалела, что не унаследовала живую красоту матери.
Леди Мария когда-то была придворной дамой, у нее не было отбоя от поклонников, несмотря на безденежное графство ее отца. Затем появился красивый отец Иззи и с первого взгляда покорил сердце Марии.
Родители ее не были богаты, но Иззи никогда ничего не замечала, благодаря огромной сияющей любви, которая была между ними. И оба они любили ее. Среда, в которой она росла, была если и не слишком богатой, то, несомненно, счастливой. Она даже не сознавала своей некрасивости, пока Хильдегарда не дала понять без обиняков, что считает Иззи весьма неказистой.
Эта мысль вернула Иззи к настоящему, она вспомнила выражение лица Хильдегарды, когда Иззи спустилась с лестницы сегодня вечером.
— Джулиан, я, правда, выгляжу настолько по-другому? Даже люди, с которыми я виделась совсем недавно, не узнают меня.
— Дело не столько в том, что ты изменилась, дорогая, а в том, что твое присутствие, так сказать, стало неоспоримым. Вздумай ты заползти обратно за тот черный щит, в котором я тебя видел, они, без сомнения, снова забыли бы тебя. Хотя, должен сказать, эти волосы делают твою наружность весьма эффектной. — Он улыбнулся.
— Ох, прекрати, глупый. Моя наружность вовсе не эффектная ни с волосами, ни без них. Селия эффектна, а не я.
— Ничего подобного. То, чем обладает Селия, — это красота в несметном количестве. Однако эффектности в ней нет ни на гран — не считая изысканной осанки. И богатства. И вкуса.
Теперь уже открыто рассмеявшись, Иззи позволила себе наслаждаться вальсом, улыбаясь Джулиану, когда они кружили среди радуги танцующих.
— Мисс Темпл, не окажете ли мне честь?
Перед ней стоял отец Джулиана, сцепив руки за спиной. Глаза, устремленные на нее, были ледяными и оценивающими. Спрятав свое удивление за густыми ресницами, она гадала, что на уме у маркиза. Вложив затянутую в перчатку руку в его ладонь, она удивилась, обнаружив, что ладонь теплая.
Так и должно быть в душном помещении, и все же Иззи почему-то представляла ее себе такой же холодной, как и его сердце.
Нельзя было придраться и к его мастерству в танце. Он оказался, пожалуй, самым лучшим партнером за весь вечер, не считая Джулиана и Эрика.
— Полагаю, вы думаете, что перехитрили нас всех, мисс Темпл.
Она гневно посмотрела на него. Значит, это будет здесь, в танцевальном кругу. Что ж, лучше не придумаешь.
Вздернув подбородок, Иззи оглядела его так же холодно, как он ее. Все признаки боязни исчезли, когда она вспомнила его обращение с Джулианом. Помогло также воспоминание о рыбе. И она весело рассмеялась ему в лицо. Он покраснел.
— Вы находите что-то забавным, мисс Темпл?
— Да, действительно, милорд. — Она мило улыбнулась, еле слышно напевая мелодию танца.
— Не хотите поделиться со мной своим весельем, мисс Темпл?
— О нет, милорд.
Пыхтя от раздражения, он некоторое время молча кружил ее по залу. Иззи решила перейти в наступление:
— Скажите, милорд, почему вы не любите своего сына?
Потрясенный, он едва не сбился с ритма вальса. Придя в себя, крутанул ее, пожалуй, чуть сильнее, чем было необходимо. Иззи, прищурившись, наблюдала за ним.
— У вас нет причин стыдиться Джулиана. По-моему, он прекрасный человек.
— Он никчемный, аморальный прожигатель жизни. А вы дерзкая девчонка. Вы ничего не знаете о жизни. Он использовал бы вас и выбросил, если бы я не вынудил его на вас жениться.