– Мне нетрудно ее подержать, – ответил он, явно не поняв ее намека.
– Тебе необязательно утруждать себя.
– Мне приятно держать ее.
– Отлично! – фыркнула Тея. – Держи, если тебе так хочется.
«А кто будет ее держать, когда тебе это надоест и ты уйдешь?»
– Тея, разве тебе не интересно, что прислали из дому? Или ты забыла, что я принес твою посылку? – добавил Диллон, когда Тея не удостоила его ответом.
Тея стояла с полотенцем для посуды в руках, чувствуя, что попала в дурацкое положение. Ей не хотелось открывать посылку в присутствии Диллона. В ее семье дни рождения свято чтились, и Тея опасалась, что может разреветься.
– Давай открывай! Мне ужасно хочется взглянуть, что там. Наверное, опять ваша американская еда – забыл, как она называется.
– Дробленка, – серьезно ответила Тея.
– Точно, – с улыбкой подтвердил Диллон. – Признайся, ужасное название для еды. А что это такое?
– Дробленые зерна, – пояснила она, забыв, что для шотландца зерно – это в первую очередь овес, тогда как для американца – кукуруза.
– Зерна?
– Да, кукурузные, – поспешила она объяснить.
– Ясно. Если мне память не изменяет, Гриффин терпеть не мог эту дробленку.
– И слава Богу, потому что мне всегда доставалось все. – Тея умолкла. В который раз он завел с ней разговор о Гриффине!
– А еще у тебя есть тетка, – не унимался Диллон. – Ее зовут Мэри Энн, но она почему-то произносит свое имя как Мэй Ирэн. Она наверняка прислала теплое белье, чтобы ты не болела, – боится, что ты схватишь воспаление легких, что случалось с тобой каждую зиму, когда ты жила в Южной Каролине. Она, наверное, и слыхом не слыхивала про Гольфстрим, и поэтому ей кажется, что у нас тут полярный холод. А вот твоя младшая сестра Тесса не переживает за твое здоровье и снабжает соблазнительным нижним бельем. Гриффину всегда нравились ее подарки.
Не в силах дальше выслушивать такие подробности, Тея в сердцах отвернулась и принялась протирать плиту. Интересно, какие еще секреты выдал приятелю Гриффин?
– Тея, открывай-ка посылку, – сказал Диллон. – Мы с Кэти ужасно хотим взглянуть на подарки.
– У меня такое чувство, что ты уже знаешь, что там!
– А вот Кэти не знает. Давай не тяни.
Тея замешкалась, а потом села напротив Диллона. Обертка посылки покоробилась от дождя, но Тея не волновалась за содержимое. Ее мать научилась упаковывать посылки в заморские страны давно – еще юной девушкой, когда все мужчины в семье воевали на фронтах Второй мировой войны. Такой посылке не страшны никакие напасти, за исключением нерасторопной почты. Как мать ни старалась, подарки неизменно приходили с опозданием. Вот и эта опоздала на две недели, что минули со дня рождения Теи. Ей уже стукнуло тридцать два.
Тея посмотрела сначала на Диллона, затем на Кэтлин, отметив про себя, что у дочери отцовская улыбка, и, покорно вздохнув, начала распаковывать коробку.
– Ну-ну, осталось совсем чуть-чуть, – подбодрил ее Диллон, когда она приступила к борьбе с третьим слоем обертки – из фольги. Тея на секунду оторвала взгляд от бумажного вороха и, несмотря на намерение держаться с незваным гостем холодно, улыбнулась. Интересно, что в этом наглеце такого, отчего женщины готовы виснуть у него на шее?
Наконец Тея добралась до заклеенной скотчем картонки и, воспользовавшись ножом Диллона, заглянула внутрь.
– Вот она! – воскликнула она, доставая несколько пакетов. – Дробленка быстрого приготовления!
– Я гляжу, тебе немного нужно для полного счастья, – заметил Диллон, причем безо всякой иронии.
Тея не ответила, продолжая с увлечением изучать содержимое.
– А вот и ночнушки! – объявила она, вытаскивая три белые сорочки. – И кружева на них ручной работы, это тетушка Мэри Энн постаралась!
Тея так обрадовалась подаркам, что даже не заметила, как комментирует их вслух, словно Диллону интересно, какие сорочки и с какими кружевами прислала ей тетка.
– Красиво, – тем не менее подтвердил он, рассматривая предмет ее восхищения. – Твою тетушку непременно приняли бы в наш вязальный кооператив.
Тея, смутившись, выхватила сорочку у него из рук и отложила в сторону.
– А это что? – спросила она, улыбаясь дочери. – Такое вряд ли для меня. У меня уже есть маленькая девочка.
С этими словами она извлекла большую куклу. У Кэтлин загорелись глаза.
– Видишь, малышка? – И она протянула куклу Диллону, а сама принялась наблюдать, как тот вместе с дочкой рассматривает новую вещь.
«Как он нежен с ней…»
Как будто услышав ее мысли, Диллон поднял глаза. Их взгляды встретились.
«Будь начеку, Тея!» Ты знаешь, что он собой представляет. Его невозможно приручить».
– Тея! – прошептал Диллон. – Тебе не кажется, что эта кукла немного… страшная?
Тея улыбнулась:
– Насколько я понимаю, это последний писк моды, так что кому страшная, а кому красавица!
Диллон повертел игрушку, чтобы лучше ее рассмотреть.
– Знаешь, если бы моим сестрам такую подарили, они разревелись бы от испуга, – произнес он с улыбкой. – А где подарок Тессы?
– Она ничего не прислала, – солгала Тея, чувствуя, что заливается краской. Оставалось только надеяться, что свет лампы настолько тусклый, что Диллон ничего не заметил.
– Вижу, вижу, что не хочешь признаваться. Не стесняйся, вынимай. Мы с Кэти ужасно любопытные!
– Кэтлин еще слишком мала, – возразила Тея.
– Зато я – нет, – парировал Диллон, лукаво глядя, как она пытается придумать новую отговорку. – Почему ты не хочешь мне показать? – настаивал Диллон, будто был ее лучшей подругой.
– Не могу, – ответила Тея. – Да и показывать-то особо нечего. Одни тесемки, – испытывая страшную неловкость, попыталась оправдаться она.
Диллон расхохотался. Вместе с ним рассмеялась и Кэтлин. Тея сидела и ждала, когда же стихнет приступ коллективного веселья.
– Ну ладно, хватит, – резко произнесла она наконец, поднимаясь из-за стола.
– А что там еще есть? – Диллон по-прежнему проявлял любопытство.
– Ничего особенного – несколько писем, книги, кассеты… – Тея умолкла и тотчас мысленно отругала себя, что смущается, словно девочка-подросток.
– Мне ужасно интересно посмотреть! – не унимался Диллон.
Тея снова открыла крышку, мысленно укоряя себя за уступчивость. Можно подумать, ему и впрямь интересно!
Диллон внимательно рассмотрел книги – два детектива и автобиографию актрисы, вошедшей в историю как секс-символ, а потом прочел все надписи на кассетах.
– Жаль, что нет света, – с искренним сожалением заметил он. – Я люблю американскую музыку.
– Ни за что не поверю, что ты это серьезно! – воскликнула Тея.
– Мне много чего нравится американского, – обиделся Диллон и положил кассеты обратно. Пальцы их на мгновение соприкоснулись. – Американские машины, «Макдоналдс». И ты.
Тея нахмурилась, но ничего не сказала.
– Тея, ты выйдешь за меня?
– Диллон! Если бы я сказала «да», ты первый рухнул бы в обморок от удивления.
– Это точно, – согласился он. – Но после того как пришел бы в себя, мы с тобой тотчас отправились бы к алтарю.
– Нет уж, большое спасибо. Тебе нужна другая женщина – веселая, любительница шумных компаний и пива.
– Господи, а это ты откуда взяла?
– Таких показывают по телевидению – американскому телевидению. Они специально прыгают в грязь, съезжают на велосипедах в воду и поливают друг дружку из шлангов. Тебе нужна именно такая.
– Что ж, отчасти ты права. Правда, должен сказать, что я ни разу не съезжал в воду на велосипеде. – Диллон посадил Кэтлин на плечи. – А вообще позволю себе заметить, что это звучит довольно странно.
– Странно, что это говорит большой любитель сам откалывать номера – отплясывая, горланить песни, и притом голым, – не удержалась и подпустила шпильку Тея.