— Часов в двенадцать.
— С кем он был?
— С Мариленко. А что? — сестра замерла, ожидая ответа.
— Ничего особенного. Следователь прокуратуры хотя и прекратил, как вам известно, их дело, но хочет еще кое о чем с ними поговорить.
— Вон что, — облегченно вздохнула Тумченко. — А я-то уж подумала, не натворили ли они опять чего-нибудь. Не знаю, как им и сообщить-то о вызове. Брат сказал, что живет теперь в Миассе, а улицу и номер дома не сказал.
— Жаль, — разочарованно протянул участковый, — а вы не провожали их, когда они выходили на улицу?
— Нет. Они заходили-то на минутку. Напились воды и ушли.
Сотрудники вышли из барака. Банокин направился в райотдел. Батурин же сразу поехал в поселок Кирсарай, где проживали родители Мариленко, а оттуда на поселок кожзавода к бабушке Тумченко. Они подтвердили, что друзья теперь живут в Миассе и работают на мясокомбинате. Больше родственники этих ребят ничего не знали.
Батурин подробно доложил заместителю начальника райотдела подполковнику Фролкову результаты осмотра места происшествия и о своей поездке к родственникам подозреваемых. Оперуполномоченный высказал также свои предположения и план раскрытия преступления.
В кабинете Василия Петровича было душно, несмотря на раскрытые настежь окна. Но подполковник в своем черном костюме, казалось, не чувствовал этого. Он спокойно выслушал Батурина, не высказывая сомнений и не перебивая его. Подполковник Фролков лишь незаметно, как бы вскользь, вносил небольшие, но существенные коррективы.
— По вашему плану у меня замечаний нет. Поезжайте в Миасс и до конца проверьте Мариленко и Тумченко, — сказал он, — не забудьте обязательно поговорить с рабочими мясокомбината. Дайте задание Колычеву.
Батурин прошел в свой кабинет. Колычев сидел за столом и курил. На столе лежала его планшетка, обмотанная длинным ремешком.
— Итак, Василий Иванович, завтра на вещевой рынок! Сегодня он не работает. А сейчас — в комиссионный магазин.
Батурин открыл сейф и достал оттуда канцелярскую книгу. Полистав ее, Леонид Александрович выписал несколько фамилий и адресов и, подавая листок с записями продолжавшему молча курить Колычеву, добавил:
— Одновременно проверяй этих вот мотолюбителей. А я съезжу в Миасс. Если что, докладывай подполковнику.
Колычев положил папиросу в пепельницу, размотал длинный и узкий ремешок на планшетке, открыл ее и спрятал под целлулоид записку. Снова обмотав планшетку, взяв ее за петлю ремешка, как за ручку сумку, он молча кивнул и вышел.
Комиссионный магазин был еще закрыт. Наконец пришла директор и несколько продавцов. Поговорив с ними, Колычев отправился в свою резиденцию. Хорошо, что есть телефон. Он намного сокращает пешие переходы. Ведь кое у кого из добровольных помощников участкового дома тоже есть телефоны. Сказав, кому что делать, Василий Иванович хотел было пойти домой позавтракать, но телефон тревожно прозвенел. Звонили из комиссионного. Приходил гражданин и спрашивал, не сможет ли он сегодня же продать мотоцикл и сразу получить деньги. Но документы у него на мотоцикл не все. Ему сказали, как и посоветовал милиционер, что можно, но придется оценить дешевле, и гражданин, согласившись, поспешно ушел.
Схватив планшетку, Василий Иванович выскочил из резиденции. По дороге приближался МАЗ. Колычев поднял руку. Рев машины моментально оборвался и перешел в тихое рокотанье, как у взбешенного чем-то хищника, вдруг увидевшего своего укротителя. Машина издала шипящий звук и стала. Колычев сел в кабину, дверцу которой шофер предусмотрительно распахнул.
Вот и комиссионный. Директор ничего нового ему не сказала. Василий Иванович встал между вешалками, на которых висела разная одежда, и начал смотреть на улицу, чтобы самому заранее увидеть мужчину, который, очевидно, подъедет на мотоцикле.
Но кто этот мужчина? Очевидно, мотоцикл у него краденый, Ведь он хочет его продать сегодня же, срочно. Если срочно, то он зашел бы вчера. А если вчера не зашел, значит желание продать у него появилось, когда магазин был закрыт, то есть после семи вечера… А кража была ночью! Притом у него не все в порядке с документами на мотоцикл. И дешевле не возражает продать. Как будто все ясно.
— Вон тот гражданин! — прервала размышления Василия Ивановича продавщица, быстро подойдя к участковому и показывая через витрину на улицу.
— И верно! Тот самый! — подбежала к ним кассир.
— Где? Как он одет?
— На той стороне улицы! Около пельменной! В белой рубашке. Разговаривает еще с другим, который в клетчатой рубашке.