Когда утром следователь Ененков пришел в райотдел милиции, то вначале он заглянул к Волоскову. Понурив голову, напротив Венедикта Михайловича на стуле сидел юноша с тонким выразительным лицом. Он был бледен.
— Это Перевалов. И Лидия Герман его рук дело, — сказал Волосков следователю.
Хотя в голосе Венедикта Михайловича и слышалось торжество, но Ененков почувствовал в нем и разочарование.
— Это следователь, — обращаясь к Перевалову, произнес Волосков, — расскажи-ка ему все сначала до конца.
Перевалов мельком взглянул на Александра Ильича и, не поднимая головы, заговорил»:
— Купили с Соболевым водки. Пошли с Лидкой за Дворец культуры. Стали выпивать. Она выпила почти два стакана и стала смеяться над нами, а потом пнула меня между ног. От обиды и боли я ничего не соображая, схватил свой ножик, мы им сыр резали, и ударил ее в живот два раза. А Соболев стал чиркать лезвием безопасной бритвы ей по шее. А потом я ударил ее бутылкой по голове. Тут мы услышали, что идут люди и убежали.
Пораженный Ененков слушал этот бесхитростный рассказ и у него тоже появлялось разочарование. «Ну и убийца, — подумал он, — недоносок какой-то».
— А где Соболев? — спросил Александр Ильич Волоскова.
— Дома не ночевал. Сейчас его на работе ждут и доставят сюда.
В это время заглянул Батурин.
— Соболев в соседнем кабинете, — сказал он.
— Я допрошу его, — произнес Ененков.
Александр Ильич вошел в соседний кабинет. На стуле, не доставая ногами пола, сидел подросток. По его детскому лицу было видно, что он еще ни разу не брился. Единственный глаз глянул на следователя со страхом. Хотя Ененков и знал, что убийцами должны быть молодые ребята, но никак не мог себе представить их именно такими беспомощными, вызывающими чувство удивления и даже жалости. Соболев был, как видно, моложе Перевалова.
— Ты что это? — только и спросил следователь, с губ которого чуть было не сорвалось: «напроказничал».
— А что она сама лезет, — совсем по-детски ответил Соболев.
— Ну и что? Тебя-то она не трогала!
— Так она же Леньку пнула!
— Ну и что же?! — опять повторил Ененков.
— Так ему же больно!
— Ну и что? — повышая голос, третий раз сказал следователь. — Если кто-то пнул кого-то, то значит обидчика надо убивать?
— А я ему друг или не друг? — в свою очередь задал вопрос Соболев.
— Э-э-эх ты! — только и смог произнести Ененков.
Закончив допрос, следователь зашел к Волоскову.
— Сейчас схожу в артель. Надо поговорить с Подкорытовым и со знакомыми преступников.
— Да, Александр Ильич! Миссия уголовного розыска закончена!
Артель инвалидов располагалась в полуподвальном помещении жилого дома. По узким коридорчикам и проходам, заваленным бумагой, какими-то флягами и банками, сновали рабочие. Было очень тесно.
Секретарь парторганизации артели Подкорытов, маленького роста мужчина средних лет, предложил Ененкову место в маленькой комнатушке. Он пояснил, что накануне убийства случайно услышал разговор между Переваловым и Соболевым. Они говорили о каком-то свидании. А когда убийство произошло, то пошли слухи, что на месте происшествия остался нож и что потерпевшая должна была встретиться с кем-то на свидании. Тогда Подкорытов, зная, что у Перевалова есть перочинный нож, попросил его подточить карандаш. Перевалов смутился и заявил, что нож потерял. Так и возникли у Подкорытова подозрения.
Подкорытов опознал нож, предъявленный ему Ененковым. Секретарь парторганизации рассказал, что Перевалов дружит с их работницей Шепетой Марией и еще с Овчинниковым Георгием.
По просьбе Александра Ильича Подкорытов прислал в каморку Шепету. Одна нога у нее была короче другой, и она носила специальную обувь. Когда следователь предложил ей рассказать все, что ей известно, Маша сильно побледнела и вдруг заплакала навзрыд. Как ни пытался ее успокоить Ененков, но у него ничего не вышло. Пришлось отправить ее в цех и вызвать Овчинникова.
Георгий был мрачен и, сев на стул, повесил голову, отчего показалось, что горб у него на спине и груди как бы поднялся выше.
— Я виноват и прошу меня наказать, — не ожидая вопросов, начал Овчинников, — я оказался недалеким и близоруким человеком.
Ененков с удивлением смотрел на Георгия.
— Перевалов и Соболев в тот вечер, когда совершили убийство, пригласили и меня пойти с ними.
— Что же они говорили?
— Они говорили, что нужно убить одну женщину, плохую женщину. Я думал, что они дурачатся, отмахнулся и не пошел.