- Но отдали сейчас?
- Да, и в этом повинны люди. О, Аид! Они сами начали уходить, когда Гермес, в своей второй ипостаси, и Дионис стали завоевывать вашу страну, не оставляя для остальных собратьев ничего из того, что они имели. Особенно досталось мне, да еще Аполлону. Вот бедняга! Но он-то хоть остается у вас, а я... Мне приходиться уходить на родину, в Элладу! Соскучился я по ней, но еще больше мне грустно покидать Россию. Можно сказать, я покидаю свою вторую Родину.
Нигде, ни в одной стране, я не чувствовал себя настолько необходимым, так, как у вас. Мне нравились все: рабочие, геологи, инженеры, особенно те, кто умел воспользоваться моими дарами. Их были единицы, но они были. Обухов, Путилов, да тот же Демидов - что, не гении? Кузнец и инженеры-металлурги, сумевшие построить заводы, заложить шахты, освоить Сибирь и Урал - да не одаривать их было бы и грешно, и как-то неудобно! Они нравились мне своим трудом, тем, что делали.
А уж я старался, как только мог! Кто, кроме меня, указал бы им месторождения руды? Я не говорю о том, сколько мне пришлось выслушать от Деметры, когда попросил ее поделиться лесами для моих слуг! Клянусь Кронидом, никому не пожелаю такого разговора. Ведь они были ее вотчиной, ее владениями. Хвала Зевсу, он смог уломать ее, и разрешить дровосекам рубить деревья для угля, но после этого разговора наши приятельские отношения стали чуть хуже. Только после того, как люди нашли залежи каменного угля, владычица лесов перестала косо глядеть на меня.
Знаете, мне ниоткуда, ни из одной страны, не приходилось возвращаться домой с такой неохотой, как из России. Даже в Германии, в той же Рурской области, мне не было так хорошо, как у вас. Я не говорю об Америке, хотя,... нельзя сказать, что оттуда я ушел. Точнее, ... не знаю, не знаю. Может быть, и буду иногда наведываться туда, но к вам, увы, не вернусь. Впрочем, если позовете, то... - Гефест подмигнул, и поднял чашу - За то, чтобы я вернулся к вам! За то, что вы мне нравитесь больше всех! За Россию прошлого и будущего!
когда я проснулся, необычного гостя не было. Он ушел, оставив рядом со столом тульский самовар, уральскую саблю с затейливым узором на клинке, и железный колосок, выкованный из одного куска металла. На дворе еще долго были видны глубокие следы тяжелой передвижной кузницы.