Первым, на что она обратила внимание, была, конечно же, статуэтка на полке в изголовье кровати Джоэла. И, как всегда, она зачаровывала и в то же время отпугивала ее.
Это была двухфутовая статуэтка из глазурованного гипса, небрежно раскрашенная. Такие не за дорого продаются в магазинчиках, где торгуют подушками и дешевыми пепельницами с нанесенными на них буквами или домиками. Какая-то змея — вероятно, кобра — свернулась кольцом вокруг предмета, который мог быть человеческим черепом. Возможно, змея выползла из этого черепа, из глазницы, она не могла точно сказать. Но другое животное, похожее на мышь, точно вылезло из глазницы. Оно собиралось напасть на змею, собиралось укусить ее. Или, может быть, оно собиралось загипнотизировать ее, чтобы змея не могла причинить ему вреда. Дарси не знала, что из двух. Змея приготовилась к броску, опустила голову и обнажила ядовитые зубы. Невозможно было определить, кто из них выйдет победителем. Дарси видела похожую статуэтку в витрине магазина в Палисейдс. Там продавали разные старые книги и палочки, которые зажигают на Четвертое июля, и они сладко пахнут. Ей было интересно, где Джоэл взял статуэтку, зачем она ему и сколько стоит. Она даже как-то спросила его об этом, но он только странно на нее посмотрел и сменил тему разговора.
Дарси присела на краешек кровати:
— Джоэл. — Она понимала, что, если не заговорит первой, он замучит ее рассказами о своем замке и ключах. Ей что-то пришло в голову, какие-то вопросы, еще до конца не сформировавшиеся, но требовавшие ответа до того, как она сможет выслушать брата и действительно услышать. — Джоэл, — снова начала она, стараясь говорить как можно непринужденнее, — наш дом, он… он всегда был таким? Я хочу сказать, таким, как сейчас. Или дедушка перестроил его, когда мы были маленькими?
Она окинула взглядом комнату, притворяясь, будто ее заинтересовали кривые стены и косой потолок.
— Конечно, он таким и был, — насмешливо ответил Джоэл. — Просто ты думаешь о другом доме.
— О каком, Джоэл?
— О первом. О том, что рядом с твоим загоном. Мы там жили с мамой и…
Он запнулся и посмотрел на нее так, словно она застала его врасплох.
А у нее появилось такое чувство, будто они завели разговор о том, о чем не должны были говорить, о том, о чем она даже не должна была знать. Это притягивало ее и одновременно отпугивало.
— Ты ведь там не лазишь, нет? — как можно спокойнее спросил он. — Не заходишь туда, где раньше был дом?
— Любой может туда пройти. Он ведь стоит на самом берегу. То, что от него осталось.
— Ты была там, была под домом? Ты уже бывала там раньше?
— Я всегда там бываю. Что с того?
Он расправил плечи и повернулся к ней спиной:
— Ты знаешь, тебе не следует этого делать. Это небезопасно.
— Ты о чем? Конечно, это…
— Понимаешь, там был взрыв, — сказал он, выдавая ей больше информации, чем хотел. — Газовые трубы могут быть все еще там. В любом случае не хочу, чтобы ты вспоминала такие вещи. — И добавил, закрывая тему: — Тебе следует больше бывать дома.
— О…
Дарси почувствовала приступ смеха, дикого и безудержного. Она откинулась на кровати и положила руки за голову. Кровать была завалена бесчисленными стегаными одеялами, которые бабушка шила для Джоэла.
— Безопасно небезопасно, — пропела она. — О Джоэл, ты просто ужасный лежебока. Я знаю, почему ты видишь плохие сны. Ты спишь на такой груде одеял, что твое тело ночью нагревается, как компостная куча!
— Не дразни меня, Дарси. Не надо, или я…
Ага, она снова его подловила. Или ты что? Нашлешь Ночного Хищника?
Он повернулся и долго смотрел на нее, пока она не перестала смеяться, и им обоим стало неловко. А потом он начал мерить шагами комнату. Он останавливался, брал разные предметы: компас, угломер, крышечку для линз своего телескопа, — снова ставил их на место и вышагивал дальше. Пауза затянулась. У него всегда был неисчерпаемый запас страшных историй для нее, поэтому именно она каждый раз сдавалась первой.