Потом Жюв снова взял его под руку, и тот послушно, как ребенок, пошел за ним в кабинет.
Жюв усадил его на большой диван, а сам встал перед ним, скрестил руки и наконец обратился к нему с испытующим взглядом:
— Вот! — заявил он. — Вот, господин Шаплар! Вот и новости, да к тому же весьма любопытные!
— Но что все это значит?
— Это как раз вы и должны мне объяснить.
— Я? Но как же я могу?
Однако Жюв не дал ему времени на дальнейшие возражения.
— Право слово, — сказал он, — не надо мудрить над тем, что и так ясно. Слушайте меня внимательно, господин Шаплар, и вы поймете, о чем я думаю. Вы ухаживали за мадемуазель Раймондой, не так ли?
— Да.
— Эта девушка водила вас за нос?
— В день моего отъезда ока не сказала мне ни да, ни нет.
— Я так и говорю, она водила вас за нос… Ладно… После этого с вами происходят фантастические события. Вы утверждаете, что были одновременно в двух местах — в Фонтенбло и здесь… гм, очень странно… спустя час после этого вы замечаете, что у вас якобы похитили дневную выручку, то есть ограбили вас на пятьсот тысяч франков… это еще более странно и… и наконец сегодня утром, когда исчезла Раймонда, чьей любви вы домогались против ее желания, мы находим эту надпись, здесь у вас… адресованную, следовательно, вам — с требованием вернуть свободу этой девушке… Ну-с?.. Какой вывод прикажете сделать из всего этого?
Г-н Шаплар возмущенно закричал:
— Вы говорите так, будто считаете меня виновным…
Жюв спокойно кивнул.
— Так и есть, — хладнокровно ответил он. — Все обстоятельства против вас… Сознайтесь-ка, вы просто разыгрываете комедию, а Раймонду сами же и похитили.
Г-н Шаплар так и подпрыгнул от возмущения; он схватил Жюва за плечи и принялся трясти его, крича:
— Какая гнусность… какая гнусность… вы негодяй…
Разумеется, такой сильный человек, как Жюв, легко мог сбросить с себя г-на Шаплара, стоило ему захотеть, но, по всей видимости, он не хотел этого; он дал тому вволю поработать руками, а затем, когда измученный донельзя г-н Шаплар отпустил его, произнес уже более доброжелательно.
— Значит, не вы это сделали? Так вас надо понимать?
— Конечно, не я, не похищал я эту девушку!
— Быть может, чья-то месть?
— У меня нет врагов.
— Женщина? Брошенная любовница?
— Ни одна женщина не любила меня настолько, чтобы затеясь такую месть.
Миллионер произнес это с такой искренностью, что уверенность Жюва, видимо, поколебалась. К тому же по своей полицейской привычке Жюв еще до прихода к г-ну Шаплару провел небольшое расследование, собрал кое-какие данные, узнал кое-какие немаловажные подробности.
Он ответил миллионеру:
— Гм… гм… и это чистая правда?
Когда же директор «Пари-Галери» поднял руку, как бы для клятвы, Жюв поспешил добавить:
— Ну, между нами… мадам де Бремонваль? Прекрасная Матильда?
— Но мы с ней друзья! Только друзья! Она сама может подтвердить… Смотрите, вот тут у меня ее письма. Из них вам лучше, чем из моих слов, сразу станут ясными наши отношения.
Г-н Шаплар подбежал к письменному столу, оперся о него и нагнулся, чтобы вставить ключ в замок.
— Ах, боже, боже мой! — закричал он вдруг.
— Что такое? — бросился к нему Жюв.
— Вот… вот… читайте.
Но Жюв и без этого предложения уже прочел, раздраженно, озлобленно провел рукой по лбу, а затем сказал:
— Будь я проклят…
На зеленом листе бумаги, лежащем поверх бювара г-на Шаплара, были начертаны, явно измененным почерком, те же слова, что и на своде зала: «Немедленно освободите Раймонду, не то вам не миновать страшных бед».
Больше часа беседовал Жюв с г-ном Шапларом и, наконец, вынужден был признать, что тот говорит правду.
Поначалу он думал, что г-н Шаплар блестяще разыгрывает хитро задуманную комедию — то ли с целью сбить с толку полицию, то ли чтобы всех ввести в заблуждение, в общем — с каким-то преступным расчетом.
— Никаких сомнений, — подумал Жюв, увидев надпись на стеклянном куполе зала — ловкач все это проделал нарочно; сам похитил девушку, сам велел сделать надпись.
Жюв тем более утвердился в своей правоте, когда из разговоров со слугами узнал о приходе и поспешном уходе прекрасной г-жи де Бремонваль.
«Так-так, — решил тогда полицейский, — дело ясное: Шаплар был любовником госпожи де Бремонваль, госпожа де Бремонваль ревновала; ради нее, чтобы избежать сцены ревности, он и задумал окружить таинственностью похищение Раймонды!»