Потешаясь вовсю, Фандор рассматривал ослика, тачку и певца.
Улица Лагарп, начисто промытая грозовым ливнем, насквозь продутая ветром, была совершенно пустынна.
Ослик, не обращая никакого внимания на удары кнута, с философским спокойствием брел мелкими шажками, а хозяин его распевал все громче и громче.
«Ах, парижская улица, — думал Фандор. — Каких только забавных, неожиданных зрелищ тут ни насмотришься!»
Но когда диковинный экипаж поравнялся с журналистом, тот нахмурился и прошептал, уставясь на жандарма в ризе:
— Ей-богу, я не ошибся… это же он… — И громко окликнул возницу. — Бузий! Эй, Бузий!
Певец с удивительной ловкостью натянул вожжи, и злополучный ослик встал как вкопанный.
— Кто позволяет себе произносить мое имя, не предварив его титулом монсеньор?
На этот раз Фандор выругался:
— Нечистая сила! Да он же пьян, бьюсь об заклад!
Между тем, человечек, завидев Фандора, отважно скатился с поклажи, на которой восседал, бросил свой экипаж посреди улицы, пренебрегая всеми правилами уличного движения, и подбежал к Фандору.
— Как, неужели это вы, господин Фандор? Очень рад встрече! А мне как раз выпить захотелось.
Фандор, без какого-либо лицемерия или надменности, дружески пожал руку весельчака Бузия, — да, это был Бузий, старый знакомый, бывший бродяга Бузий.
— Скажите честно, — спросил Фандор, — с чего это вы так обрадовались нашей встрече?
— Так очень выпить захотелось, господин Фандор.
— И вы, стало быть, рассчитываете, что я оплачу вам выпивку, не так ли, Бузий?
— Именно так!
Бузий, по всей видимости, не сомневался в добрых намерениях Фандора.
— Конечно, я предложил бы вам место в моей коляске, — сказал он, указывая на ослика, — но я как раз еду со склада и полностью загружен.
— Со склада, Бузий? Чем же вы теперь занимаетесь?
— Я портной, к вашим услугам, — сказал Бузий, отвесив изысканный поклон. — Портной, виноторговец, скупщик железного лома, ювелир, уличный певец, непременный участник похоронных процессий и квартиросъемщик…
— Вы — квартиросъемщик, Бузий?
Бывший бродяга ответил, расплываясь в блаженной улыбке:
— А как же, а как же, господин Фандор, квартиросъемщик, не хуже всякого другого, не хуже вас, не хуже любого похоронного служителя или любого посла. Снимаю квартиру и оплачиваю в положенный срок. Пойдемте-ка, выпьем по стаканчику за ваш счет у меня в лавочке, это неподалеку, в двух шагах…
И вот уже полчаса как Фандор с Бузием вели беседу, сидя в удивительнейшем каретном сарае, превращенном стараниями Бузия в магазин; сарай этот находился на улице Лагарп, в одном из самых темных и грязных ее уголков, в двух шагах от комиссариата полиции, что очень льстило Бузию, ибо он почитал подобное соседство своего рода свидетельством его благонадежности.
Бузий оказал Фандору торжественный прием в своем жилища и с важностью сообщил ему о назначении каждого из четырех углов:
— В северном крыле у меня мебель, в южном — одежда, в западном — розничный товар, в восточном — все остальное. Я ведь торгую всяческим товаром, господин Фандор, и как только у меня заведутся лишние четыре су, я закажу вывеску, а текст к ней у меня уже готов: «У нас можно все найти, все купить и все продать!»
Фандора забавлял этот человечек, сияющий удовлетворенным тщеславием. Он поздравил Бузия, а тот отыскал в углу каморки парочку стаканов, вымыл их, на глазах у журналиста, под краном, торчавшим прямо из-под земляного пола, и вот журналист уже чокался с бывшим бродягой.
— За ваши успехи в торговле, господин Бузий.
— За ваши успехи в любви, господин Фандор!
И Бузий без устали рассказывал о том, как ему посчастливилось так ладно устроить свою жизнь.
— Помните старые времена, господин Фандор? И старых друзей — Бедо, Полэ, мамашу Тулуш — она вроде бы была ко мне неравнодушна, — и Лупара, и Автобуса, и долговязую Эрнестину?
— Да, конечно, всех я помню, Бузий; а что с ними сталось?
— Все теперь переселились в новые места…
— Какие-такие новые места? Что это значит?
— Это значит, что они строят дачные поселки…
— А где же?
— А в Новой Каледонии!
Судьба старых друзей, видимо, необычайно потешала Бузия, так как он хохотал во весь голос, растянув рот до ушей.
Фандор тоже смеялся, заразившись веселостью старого бродяги.
К тому же Фандор был рад неожиданной встрече с Бузием. Поговорить с ним было очень любопытно и даже полезно, — ведь Бузий в свое время знал всех членов шайки Фантомаса.
И Фандор принялся его расспрашивать.
— Ну, а Фонарь с Глазком, что они поделывают?
Услышав эти имена, Бузий помрачнел.
— Ну, эти-то, — сказал он, — они от меня теперь нос воротят.
— Что это значит, Бузий?
— А вот что, господин Фандор, не по-хорошему они поступают. Ну, скажем, вы заработали пятнадцать миллионов франков, господин Фандор — приятно вам будет, если ваши старые друзья вам даже кланяться перестанут? И все из зависти!
— Нет, конечно, только я не понимаю…
— А вот сейчас поймете, господин Фандор. Представьте себе, что Фонарь, Глазок и Пантера завистью исходят с того, что я завел торговлю. — И с трагическим жестом добавил, взмахнув рукой. — А ведь я-то, ей-богу, нисколько не загордился, я же знаю, как оно бывает — сегодня ты богат, а завтра в долгах… да мне наплевать… в общем-то, я их почти не встречаю. А дела у них, похоже, идут неплохо, прижились они, как говорится, на Монмартре, особнячок у них там есть — бывший амбар…
Потом Бузий и Фандор заговорили о делах. Фандору вдруг пришло в голову, что неплохо было бы порасспросить собеседника, и мысль эта ему понравилась.
— Бузий, — сказал он, — вам случается бывать на набережных?
Бузий не очень-то жаловал расспросы и поэтому слова Фандора его смутили.
— Случается, не случается, — уклончиво сказал он. — Скупаю-то одежду, где придется, опять же и продаю, где придется. А к чему вы это спросили, господин Фандор?
Фандор хорошо знал собеседника и ответил без колебаний:
— Чтобы дать вам заработать двадцать су, Бузий; ну как, идет?
— Ну, если только не в ущерб моей чести…
Фандор тут же рассеял его сомнения.
— Да нет, дружище, — сказал он, не беспокойтесь, мне просто нужно проверить кое-какие сведения. Слушайте, Бузий, это между нами, вы в последнее время не замечали чего-нибудь необычного на берегах Сены?
Бузий с первых слов догадался, о чем речь.
— Черт возьми, — сказал он, — это вы про огоньки?
— Именно… Вы их видели, Бузий?
— Вот как вас сейчас вижу.
— И вы знаете, что это такое?
Бузий снял свой головной убор и положил его на колени Фандору, сидевшему на груде старой мебели.
— Господин Фандор, — заявил он, — у меня на этот счет шевелятся разные домыслы, только, видите ли, я сам собираюсь податься в журналисты и поэтому не хотел бы делиться с вами моими сведениями… разве только вы у меня их купите — тогда, разумеется…
— За сколько, Бузий?
— Десять су за штуку, господин Фандор, все равно, что даром.
— По рукам, Бузий, говорите.
— Так что, собственно, вы хотите знать, господин Фандор?
— Бузий, вот вам пятьдесят сантимов — скажите прежде всего, что там все люди видят?
Бузий ловко поймал серебряную монету, которую Фандор бросил в треуголку.
— Ну, — начал он, — когда видишь огонек, значит, вот что видишь: огонек.
— Ясно, но какой он из себя?
— Огонек — он и есть, господин Фандор, в точности — огонек.
— Яснее, Бузий, черт побери… за мои десять су я ничего не получил.