— Было бы смешно, если бы не было так грустно, — протянула я, — надо же, профессор университета, антрополог… Ну и что нам теперь делать?
— А ничего, — вздохнул Маневин. — Само утихнет, народ забудет про интервью.
Муж, как всегда, оказался прав. Интерес к колдуньям через какое-то время погас, нас перестали терроризировать. Но одна наиболее упорная дама, которая представилась Марфой, продолжала приставать к Феликсу. Она постоянно звонила ему на мобильный, потом принялась терзать наш домашний номер. Маневин регулярно блокировал сию мадам, но она приобретала новую симку. Мы опять поменяли все контакты и некоторое время жили спокойно, однако вскоре сия Марфа опять появилась во всех трубках.
— Снова пишем заявление оператору? — спросила я после того, как мой муж в очередной раз терпеливо объяснил докучливой особе, что он не может научить ее колдовать.
— Не вижу смысла в этом, — пожал плечами Феликс, — она снова его раздобудет. Похоже, эта Марфа весьма активная сумасшедшая.
Через пару месяцев Маша, в очередной раз пообщавшаяся с надоедливой особой, сказала мне:
— Если не можешь от кого-то избавиться, полюби его. Марфа, наверное, одинокая несчастная пожилая женщина. Личной жизни у нее нет, вот она и думает, что, став колдуньей, превратит своего кота в жениха и обретет счастье в браке.
— Голос-то у нее не старческий, — перебила я Манюню.
— Вспомни Ирочку, бабушку Юры Субботина, — возразила дочь, — те, кто с ней не знаком, услышав ее «алло», обращаются к ней: «Девушка, позовите, пожалуйста…» Давайте относиться к Марфе как к пенсионерке, которая слегка выжила из ума. На такую разве можно злиться?
— Нет, — вздохнула я.
— Правильно, мусик, — кивнула Маруся, — ее просто жалко.
Слова Маши неожиданно успокоили всех. С той поры мы, услышав в трубке слова: «Алло, алло, это Марфа. Когда профессор начнет набирать новых членов в общество «Ведьмы Подмосковья»?» — без всяких эмоций отвечали:
— Доброе утро, Марфа. Господин Маневин сейчас за границей. Связи у нас с ним нет.
Бабуля беспокоила нас раз или два в неделю в восемь-девять утра. Разговор с ней, как правило, занимал минут десять. Услышав об отсутствии профессора, сумасшедшая задавала тому, кто взял трубку, вопросы. Ну, например, такие: «Сколько времени приходится ждать удачу?», «Нужно ли приделывать седло к метле?», «Можно ли надевать в полет брюки? А то в юбке не очень прилично нестись по небу — вдруг дунет ветер, и я продемонстрирую всем внизу свое бельишко»… Мы старательно отвечали и обещали Марфе, что все у нее будет хорошо. Члены нашей семьи настолько привыкли к утреннему общению с безумной старушкой, что очень забеспокоились, когда она вдруг перестала звонить.
— Может, она заболела? — предположила Маша.
— Или ей телефон за неуплату отключили? — нервничала я. — Мобильная связь — дорогое удовольствие для пожилого человека.
Несколько дней мы пребывали в тревоге, потом налетели на полковника, требуя, чтобы он нашел Марфу.
— И как это сделать? — отбивался Александр Михайлович. — Вы же знаете, что у нее номер не определяется.
— Надо отталкиваться от имени, — посоветовала я. — Марфа — это тебе не Татьяна или Наталья. Сомневаюсь, что в столице зарегистрировано много женщин с этим именем. Или вот что. Дегтярев! Раздобудь нам список Марф, которые есть в нашем городе, я отсеку всех, кто моложе сорока, и пробегусь по адресам…
Александр Михайлович скривился.
— Ты обчиталась Смоляковой, поэтому несешь чушь. Список тебе ничего не даст. Масса людей прописана по одному адресу, а живет по другому. И эта тетенька, вполне возможно, вовсе не столичная жительница. Что, если она звонит, скажем, из Питера? Тебе не приходило в голову, почему старушка, которая легко узнает ваши номера телефонов после того, как вы их меняете, ни разу не приехала к нам в гости? Такая ведь и адрес на раз-два выяснит. Вдруг она живет в Новосибирске? Тогда билет ей, слава богу, купить не по карману. В противном случае Марфа бы давно у нас появилась.