Первый взрыв прозвучал как праздничный салют. Мусорная урна, куда был заложен взрывпакет, раскололась надвое. Никто не пострадал. Появление полиции все восприняли как карнавал, веселый флэш-моб. Люди в черных шлемах и наглухо застегнутых скафандрах в такую жару ни у кого не могли вызвать страха. Они вызывали сочувствие. Казалось, стоит им сблизиться, как полицейские мгновенно расступятся, сбросят свои нелепые одежды, останутся в оранжевом исподнем и вместе с ними пойдут вести веселый диалог с правителями этого мира. Вот сейчас – Кристина была в этом уверена – произойдет чудо, полицейские засмеются, скажут, что весь их мрачный маскарад – шутка, и станут частью веселой процессии. Но чуда не произошло.
Над головами замелькали дубинки, запах газа растворился в воздухе, послышались крики, женский визг. Очнулась Кристина в полицейской машине. На допросе ей предъявили обвинение в терроризме. Кристина заявила, что будет защищать себя сама. Захотелось найти применение углубленным занятиям юриспруденцией. С практикой она справилась блестяще. Ей без труда удалось переквалифицировать обвинение по статье «терроризм» в статью о злостном хулиганстве. Затем были еще несколько дней тюрьмы, допросов, приезд отца и неприятный разговор. Отец кричал, умолял, доказывал, что образ жизни, который она избрала, ведет в тупик. Он требовал, чтобы она начала работать в «Larsen Group» и готовилась наследовать компанию. Он убеждал, что у нее – мужской характер, что владеть и приумножать бизнес Ларсенов – ее призвание и жизненный путь. Кристина была непреклонна. Глядя, как отец нервно комкает сигару в пальцах, унизанных перстнями, она тихо и упрямо повторяла, что не желает заниматься бизнесом и слушать его советы. И ей плевать на все империи мира.
Через несколько месяцев Кристину отчислили из университета. Формально это было сделано из-за ее «аморального поведения». В Сети появились фотографии с одного из выступлений «Слив», на которых полуобнаженная Кристина на сцене имитирует минет гитаристу. Но всем было ясно: это буржуазный истеблишмент расправляется с героями и жертвами того жаркого генуэзского лета.
Если бы только почтенные профессора догадывались, если б только могли предположить, что развратная девчонка на фото в реальной жизни – девственница. Да-да, это был вопиющий факт в эпоху, когда для большинства ровесниц девственность представлялась досадной помехой, от которой надо пораньше избавиться и забыть, чтобы жить дальше полной жизнью. У Кристины не получалось. Нельзя сказать, что она тряслась над девственностью, как жадная муха над банкой варенья. Просто не складывалось. Не случался рядом мужчина, который настолько хотел бы ввести ее в мир взрослых женщин, чтобы Кристина, прочитав это в его взгляде, поверила бы ему. Увы! Об этом не пишут романы, поэты не слагают про это стихи, поэтому внимание общественности не приковано к этой проблеме. Но… знать об этом должны все. Пышкам, особенно если они требовательны и исполнены достоинства, стоит больших трудов получить лакомый кусок сексуального пирога в этом мире. Кристина к своим двадцати пяти годам до сих пор не видела рядом мужчину, про которого она подумала бы: это он. Однажды, правда, проскочил легкий электрический разряд между ней и гитаристом «Слив» Джоном Морушем, но обоим это не показалось серьезным, и… не сложилось.
А спустя пару месяцев после генуэзских событий гитарист «Слив» Джон Моруш и вовсе бросил свою группу, чтобы уехать в Тибет для углубленной практики буддизма. Без него «Сливы» перестали существовать. Кристина вернулась в Стокгольм, поселилась в маленькой съемной квартирке на Риддархольмен и начала самостоятельную жизнь с того, что вступила в местное отделение альфа-анархистов.Кристина провела пальцем по груди, собирая в одно целое брызги рома, на которые распалась большая капля. Брызги не хотели воссоединяться. Они впитывались в кожу, отдавая ей запах тростника и спирта. В этом запахе ощущалась тоска и растерянность. Кристина тряхнула головой, прогоняя мрачное настроение, и попросила стюардессу принести ей чашку кофе и стакан апельсинового сока. За стеклом иллюминатора, далеко внизу, ветер гнал тяжелые серые облака, похожие на клубы дыма от далеких пожаров.
Глава третья
Спустя месяц после начала совместного с российской полицией расследования инспектор Марк Йове ознакомил Кристину Ларсен, главную наследницу пропавшего без вести Свена Ларсена, с ходом дела по поиску ее отца. Точнее, с непроходимостью тупика, в который зашло это дело. Усталый и грузный, с красивыми печальными глазами, плешивой головой и вкрадчивой манерой разговора, Марк Йове произвел на Кристину впечатление скорее доктора, нежели полицейского. Впечатление усугублял ингалятор, который инспектор время от времени подносил ко рту.