НОЧНОЙ КОРАБЛЬ
Ночью корабль причалил к окну
Прямо по воздуху. Это не снилось,
Это явилась в мою тишину
Верность и милость.
Что там на мачте маячит? Звезда?
В стеклах огонь разгорается желтый…
Ночью к домам приплывают суда.
Знаю, зачем пришел ты.
Белая тень заполняет окно
Сверху и снизу.
Легким туманом покрылось оно
В брызгах морского бриза.
А капитан не покинет руля,
Вейся, мой вымпел, вейся!
Ждет в тесноте невидимка земля
Нашего главного рейса.
Мне хорошо, что корабль стоит,
Мне хорошо, что туман кипит
Белою пеной,
Что капитан
Сквозь туман
Говорит:
«Будь корабельной сиреной!
Место твое впереди,
На груди
Нашей небесной шхуны».
Мачты гудят на Млечном Пути,
Мачты поют, как струны…
Тихо отчалил корабль от окна,
Медленно в стекла вплывает луна.
Нет корабля… Он далек, далек…
Может быть, вовсе не был?
Это еще не зов… Намек
На то, как уходят в небо.
СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ.
НЕ ВОШЕДШЕЕ В СБОРНИКИ.
ПЕРЕВОДЫ
ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ
Завтра день моего рожденья.
Я сама себе подарю
Не запястья и не каменья,
А коралловую зарю.
Подарю, как высокую радость,
Отраженный в воде дворец,
Ярко-красный рыбачий парус
И осла голубой бубенец.
Подарю все окна Галаты,
На веревках цветное тряпье,
Пыль столбом, и ветер лохматый,
Молодой, как сердце мое.
Когда-нибудь, через годы, –
В пятьдесят или шестьдесят, –
Этот ветер детской свободы
Потянет меня назад.
И я соберу все звенья,
Все запахи, всю зарю,
И заново, в день рожденья,
Сама себе подарю.
А СЛОВО – ЗДЕСЬ
Старинных кровель темный склон
В грозу отсвечивал зеленым.
Гроза неслась навстречу кленам,
И ямбы стройные колонн, –
Пять озаренных, темных пять, –
Лучами утренней лазури
Так не могли бы просиять,
Как в перекрестном блеске бури.
Угрюмый монастырский сад,
Помолодев, шумел листвою,
И грома первого раскат,
В глухом, косноязычном вое
Свой сон продолжив наяву,
Упал в смятенную траву
И, в ней катаясь, жаждал слова!
А слово – здесь. Оно готово
Дождем плеснуть в мои глаза,
Упасть плодом с ветвей мятежных…
Явись, нежнейшее из нежных,
Пока не кончилась гроза!
И вдруг – не вихрь, не блеск, не пламя,
А прямо ввысь, за облака, –
Две рифмы с острыми крылами,
Два белоснежных голубка.
Франция
ХРАНИТЕЛЬНИЦА ХИМЕР
Есть женщина, заброшенная в небо
Огромным городом. Живет одна,
В высокой башне… Эту долю мне бы!
Но почему-то ей она дана.
Каморка служит и дуплом, и домом.
А глубоко внизу…
Но с давних пор
Был для нее ненужным, незнакомым
Парижской Богоматери собор.
Его воспели и поют доныне,
Но никогда наверх не доходил
Органный гул, гудение латыни
И перезвон серебряных кадил.
Да, готика… Но ей-то что за дело
До готики?.. Куда ни повернись,
Грозят, ощерясь, каменные стрелы,
И ящеры по сводам лезут ввысь.
Бьюсь об заклад: пожалуй, в мире целом
Днем с фонарем подобной не найти,
Чтобы сидеть в углу оледенелом
И службу необычную нести.
Церковный воздух древностью пропитан
И серой скукой. Но другим в пример
Ей дал Париж официальный титул
«Хранительницы» демонов-химер.
За малый грош, за пенсию, за право
На утлую кровать и связку дров
Она живет, своей не зная славы,
Среди полу-драконов, полу-львов.
С ней по соседству, за дубовой дверью,
Над бездною балкон повис гнездом.
В нем хоботы, и чешуя, и перья,
И клювы, и клыки… На Божий дом
Уселись фантастические птицы.
Она привыкла им служить с утра:
Почистит, поскребет и не боится
Ополоснуть водою из ведра.
Я не желаю гибели старухе,
Пусть воду льет, – химер не протрезвить
К ней не сойдут ни демоны, ни духи,
С ней ангелы не станут говорить.
Зато с поэтами другое дело,
Возможности поэтов велики.
Фантазии, не знающей предела,
Доступны все глухие тайники,
И мне легко, своим путем, – незримым, –
Проникнуть в башню и открыть ту дверь,
Откуда ночь ворвется черным дымом,
И каменный навстречу выйдет зверь.
Он поведет меня по всем притворам, –
Такой прогулки поджидал давно, –
И мы вдвоем надышимся собором,
Куда ему входить запрещено.
Сверкнет луна, катясь гигантским шаром
В гнездо химер, и белой станет ночь,
И камни оживут. Ведь я недаром
Пришла сюда, прикованным помочь. –
Летим! – скажу, и, повинуясь зову,
Стуча хвостом и чешуей звеня,
Они ответят, что давно готовы
Уйти в потоках лунного огня…
Что ж та, другая, с примусом на полке,
С копилкой, где монеты сочтены,
В окне законопатившая щелки,
Чтобы не видеть неба и луны?..
Нагрянут завтра, невзначай, туристы,
Ведь ей химер показывать должно.
О, ужас! На балконе пусто, чисто,
И неизвестно кем подметено!
Поняв с досадой, что входную плату
Собор не будет возмещать назад,
Нацелят гости фотоаппараты
На плиты опустевших балюстрад…
А мы летим… И, звезды обгоняя,
В глубокой синеве небесных сфер,
Я белый рой веду, еще не зная,
Что становлюсь химерой для химер.
ОКНА
Закат исчез. Испепелилось пламя,
И от неузнаваемой земли
Дома уходят, словно корабли,
Звеня антенн воздушными снастями.
Что делать городу, где нет домов?
Куда деваться сотням тысяч улиц?
И улицы качнулись, потянулись
На волю из панельных берегов.
Но и панели, соскользнув, уплыли
В потоке разливающейся мглы,
И фонари, впотьмах ища углы,
Которых нет, себя зажечь забыли.