Не глазами вижу, – душой,
Ощущаю душой, не телом, –
Мягкий след от ноги большой
На снегу отпечатался белом.
Ступает моя нога
Доверчиво в след готовый.
Его заметут снега,
И тогда появится новый.
Я иду теперь наизусть,
Только ноги переставляю.
Не завязну, не провалюсь,
А куда Он ведет – не знаю.
ПАРКИ
У забора
Скоро, споро
Сплетничают спицы.
В черной дырке, в черной арке
Шепчут парки,
Кружевницы.
Спица вниз.
Спица вбок, –
Бабка Пик,
Бабка Хок.
Острый поворот —
Третья – бабка Тод [6].
Это было на бумаге,
В старой книге, в старой Праге, –
Не былина, не поэма,
Это – книга про Голема.
Спица вниз,
Спица вбок,
Бабка Пик,
Бабка Хок,
Острый поворот —
Имя третьей – Тод.
Спицы в быстром пересвисте
Бьются.
Старые бессмысленно смеются:
Над рожденьем, над убийством,
Над архангелом, над грязью,
Будто всё везде равно, –
Верх и дно!
Заплетают вязью,
Мир вплетают в нити,
Божий, чертов, наш, –
В кружевную блажь.
Спица вниз,
Спица вбок…
Бабка Пик,
Бабка Хок…
Острый поворот –
Имя третьей – Тод.
В быстром пересвисте
Суетливых спиц
На земле лежит трилистник, –
Тень от черных кружевниц.
МУЗЫКА МОЛЧАНЬЯ
К пустынной поляне аллеи вели,
На ней незабудки цвели,
Но не был пушистый ковер голубым…
Таким может быть только дым,
Когда, освещенный подземной луной,
Он спит над земной глубиной,
И небо в Неве, и Нева в небесах
Купаются, как в зеркалах, –
Что кануло в воду, – встает из нее, –
У них освещенье свое!
Гранитной палитрой лежат берега,
С палитры текут жемчуга.
Они, растворяясь, горят, не горя, –
Своя в них таится заря,
И в этой живой, потаенной заре
На спящем цветочном ковре
Стоит изваянье из пены морской
И белую скрипку рукой
К плечу поднимает… Деревья кругом
Следят за недвижным смычком…
Но музыка, музыка, – где же она?
Ее создала тишина,
Неслышная гамма жемчужных тонов,
Струящихся вдоль берегов.
Вся белая ночь этой гаммой звучит…
Пусть белая скрипка молчит…
ВОСПОМИНАНЬЯ
Воспоминанья говорят со мной,
Откликнуться спешат ежеминутно.
Их, как ладьи, гонимые волной,
Ко мне приводит ветерок попутный.
Воспоминанье – парус и крыло,
Вернувшаяся в гавань жизнь вторая,
Оно со мною рядом прилегло,
Когда засну, уснет, не умирая.
Оно поет, а музыка чиста,
Нигде не заглушённая упреком.
Чужая и своя неправота
Явились в нем спасительным уроком.
Приблизилась прощальная пора
И, может быть, недолго жить осталось.
Теперь я вижу, как зерно Добра
Лежало в том, что только злом казалось.
Как шелуху отбросив, прорасти
Зерно умело солнечно и просто,
Когда я шла по новому пути,
Внимательно прислушиваясь к росту.
ПОМОЛИТЕСЬ ОБО МНЕ
Помолитесь обо мне святым,
Тихим Саввам, Титам, Иоаннам,
Босоногим, добрым и простым…
Помолитесь также безымянным,
Как лесные листья, что, шурша,
Осыпаясь, падают… И самым
Одиноким, скромным, чья душа
Странствует по уцелевшим храмам.
И огромным, грозным, что от бед
Монастырские хранят ворота,
И забытым, для которых нет
Ни лампад, ни свечек, ни киота…
И таким, что в ночь ушли, как дым, –
Нашим воинам, в полях упавшим…
Помолитесь обо мне святым,
Стороне Российской просиявшим.
ПЕРЕВОДЫ
Из Михаила Ланга
(С английского)
ВЕШНИЕ ВОДЫ
Растворил я недавно окно… Под окном,
Сжимая кольцом, обнимая мой дом,
Весенние воды, в печали глубинной,
Навстречу Закону летели с повинной.
О нет, ни за что, никогда, никогда
Не вышла бы, русло покинув, вода,
Не стала бы мчаться, метаться по ниве,
Ища оправданья в весеннем разливе!
Мы – дикие волны, мы тащим с собой,
Сквозь глину и слякоть, цветок голубой,
Зеленую ветку и корни куста,
И мертвого вслед им кидаем кота…
И вот, изумрудный, возлюбленный луг,
Промокший и серый, темнеет вокруг –
Мечта молодая, которой мы жили,
Хотели обнять и, обняв, задушили…
Мы разочарованы сами в себе,
В ничем не насыщенной нашей судьбе,
Закона не выполнив, дела не сделав,
Мы слепо достигнем последних пределов
И, хлынув обратно, дойдем до русла…
И щепки на гребнях, и в сердце – зола…
Мы горький удел пораженных познали,
Теряли навек, прежде чем обретали…
И тяжко устали
О, даждь нам. Творец,
Увидеть спокойную зыбь, наконец,
Услышать безбурное наше журчанье,
Любуясь травой, растворяясь в молчаньи
Закатного часа, когда над рекой,
Как после обедни, великий покой…
ПЕРЕМИРЬЕ ЧЕЛОВЕКА
Низвергнут Зверь… и, как бессильный пленник,
К моим ногам упал, сраженный, ниц:
Пустая догма и слепой священник
Бегут во мрак, не поднимая лиц…
Но ОН стоит и рук могучим взмахом
Поддерживает в небе звездный ход.
Он был – мой сын, рожденный древним страхом.
Теперь – мое рожденье и восход…
Весь небосвод дохнул в лицо мне разом,
Единым словом – Логос, и в ответ,
Сквозь вихри солнц и плавный ток планет
Мои уста ему сказали – Разум…
«Отец?!» – ОН думал, я ответил – брат!
И эхо повторило нас стократ.
Мы копья подняли, глаз в глаз, сурово,
И каждый в жизнь пошел путем другого.
Так должен сделать ты, о человек:
Лицом к лицу встречая Господина,
Стой на своем, как горная лавина,
Ногами в твердь, не опуская век,
Стой на своем, отца не видя в брате,
Не сгорбив рабски перед ним плеча
И руки уложив на рукояти
Высокого, двугранного меча!