А Летун был здесь - в этом Диз не сомневался. Он нашел то самое место, тот самый "сесна скаймастер". Он мог выискать Вирджиния-Бич, или Шарлотт, или Бирмингем, или место еще дальше к югу, но попал именно сюда. Диз не знал, где тот прятался между моментом исчезновения из Даффри, штат Мэриленд, и появлением здесь, и не это его заботило. Достаточно знать, что интуиция сработала правильно - парень продолжал действовать согласно схеме ветров. Чуть ли не половину прошлой недели Диз обзванивал все аэропорты к югу от Даффи, где мог очутиться Летун, соединяясь снова и снова, пока у него не заболел палец от беспрерывного нажимания кнопок на телефонной трубке в мотеле и пока собеседников на другом конце провода не стала раздражать его настырность. Но в конце концов настырность, как это часто случается, дала плоды.
Прошлой ночью частные самолеты садились на всех подозреваемых им аэродромах, и среди них было множество "сесна-337 скаймастеров". Ничего удивительного - в частной авиации они не менее распространены, чем "тойоты" среди автомобилей. Но "сесна-337", которая приземлилась прошлой ночью в Уилмингтоне, была именно той, за которой он охотился, - нет сомнений. Он достал того парня.
Точно вышел на него.
- 471В, вектор ILS, дорожка 34, - раздались лаконичные команды в наушниках. - Курс полета 160, Спускайтесь и держите 900 метров.
- Курс 160. Спускаюсь с 2000 на 900 метров, прием.
- Понял, - произнес Диз, размышляя над тем, что старина Лох, который сидит в Уилмингтоне в так называемой диспетчерской, переоборудованной из какой-то пивной бочки, несомненно, редкостный зануда, раз сообщает ему все это. Он и так знал, что погода паршивая: видел молнии, которые то и дело вспыхивали там, подобно гигантским фейерверкам, кружил уже сорок минут над грозой, чувствуя себя скорее внутри мешалки, чем в кабине двухмоторного "бичкрафта".
Он отключил автопилот, который так долго водил его над этим дурацким пейзажем возделанной земли, которая то появлялась, то исчезала, и ухватился за руль. Никакой хлопок внизу не рос. Только полоски бывших табачных плантаций, которые теперь засевали травой кудзу. Диз с удовольствием развернул самолет в сторону Уилмингтона и под управлением радиомаяка начал снижение по вектору ILS.
Он взял микрофон, размышляя, рявкнуть ли на Лоха-диспетчера, спросить ли у него, не произошло ли там внизу чего-нибудь этакого, что любят читатели "Биде ньюс", но оставил его. До захода еще оставалось некоторое время он сверил часы с Вашингтоном. "Нет, - подумал он, - вопросы я пока придержу при себе".
Диз верил в то, что Ночной Летун настоящий вампир не более, чем в Зубастую Фею, которая в детстве клала ему подарки под подушку, но если этот тип считает себя вампиром - а это, по убеждению Диза, так и было, то он должен обязательно придерживаться правил игры.
В конце концов, жизнь - это подражание искусству.
Граф Дракула на личном самолете.
"Надо признать, - подумал Диз, - это гораздо интереснее, чем зловещие замыслы пингвинов истребить род человеческий".
"Бич" тряхнуло - он вошел, снижаясь, в густые кучевые облака. Диз выругался и выровнял самолет, которому погода явно не нравилась.
"И мне тоже, детка", - подумал Диз.
Вырвавшись в свободное пространство, он четко увидел огни Уилмингтона и Райтсвилл-Бич.
"Да, сэр, толстопузым, которые делают покупки на Седьмом авеню, это должно понравиться, - пришло ему в голову, когда по правому борту сверкнула молния. - Они раскупят миллионов семьдесят, отправляясь за сосисками и пивом".
Но в этом было нечто большее, и он это знал.
То, что может быть... ну... просто замечательно.
Может быть законно его.
"Были времена, когда такое слово ни за что не пришло бы тебе в голову старина, - подумал он. - Может быть, ты сдаешь".
Тем не менее громадные буквы заголовка плясали у него в голове, словно засахаренные сливы: РЕПОРТЕР "БИДЕ НЬЮС" ОТЛАВЛИВАЕТ СПЯТИВШЕГО НОЧНОГО ЛЕТУНА, ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ РЕПОРТАЖ О ТОМ, КАК НАКОНЕЦ ПОЙМАЛ КРОВОЖАДНОГО НОЧНОГО ЛЕТУНА. "МНЕ ЭТО БЫЛО НЕОБХОДИМО", - ЗАЯВЛЯЕТ СМЕРТОНОСНЫЙ ДРАКУЛА".
"Это действительно большая опера, - признался себе Диз, - но она будет исполнена".
В конце концов он взял микрофон и нажал клавишу. Он знал, что тот, кого он ищет, еще там, внизу, но знал и то, что не успокоится, пока не будет абсолютно уверен.
- Уилмингтон, говорит N 471B. У вас еще стоит "скаймастер-337" из Мэриленда?
Сквозь атмосферные разряды:
- Вроде стоит, приятель. Некогда трепаться, я занят.
- У него красные трубки? - допытывался Диз.
Ответа долго не было, потом:
- Красные трубки, прием. Отвали, N 471B, а то я накапаю, чтобы тебе выписали штраф. Мне сегодня жарить много рыбки, а сковородок не хватает.
- Спасибо, Уилмингтон, - произнес Диз самым вежливым тоном, на какой только был способен. Он повесил микрофон и ухмыльнулся, не обращая внимания на толчки, потому что самолет снова вошел в облака. "Скаймастер", с красными трубками, и готов ставить в заклад зарплату следующего года, что если бы этот кретин в башне не был так занят, он подтвердил бы и бортовой номер - N 101 BL.
Неделя, Господи, всего неделя. Больше не понадобилось. Он нашел Ночного Летуна, еще не стемнело, и, хотя это невероятно, вроде бы не было и полиции. Если бы она находилась и занималась бы "сесной", этот лох наверняка бы сказал, несмотря ни на какие помехи. Есть такие вещи, о которых невозможно не посплетничать.
"Мне нужно заснять тебя, сволочь", - подумал Диз. Теперь показались огни приближения, отсвечивающие белым в сумерках. "Репортаж-то я сделаю, но прежде всего снимок. Всего один, но я его сделаю".
Да, потому что без фотографии репортаж не пошел бы. Не расплывчатые лампочки, снятые вне фокуса; не "впечатление художника"; самое настоящее черно-белое фото. Он круто пошел на снижение, не обращая внимания на предупредительные сигналы. Его бледное лицо напряглось. Губы слегка растянулись, обнажая мелкие, сверкающие зубы.
В красной подсветке от сумерек и приборной доски Ричард Диз сам немного походил на вампира.
3.
Многие вещи в "Биде ньюс" игнорировали, например грамотность, с одной стороны, и излишнюю скрупулезность фактов, - с другой, но одного нельзя было отрицать: она была крайне чутка к ужасам. Мертон Моррисон, может быть, и сволочь (хотя и не в такой степени, как показалось Дизу, когда он впервые увидел этого типа с его чертовой трубкой), но Диз отдавал ему должное - тот всегда помнил, на чем зиждется успех "Биде ньюс": ведра крови и километры кишок.
И, кроме того, были еще снимки упитанных малышей, масса гороскопов и волшебных диет, основанных на таких способствующих похудению вещах, как пиво, шоколад и картофельные чипсы, но Моррисон верно учуял изменение духа времени и никогда не ставил под сомнение курс газеты. Диз полагал, что именно благодаря этой уверенности Моррисон до сих пор удерживался на месте, несмотря на трубку и твидовые костюмы из Лондона. Моррисон твердо знал, что дети-цветы шестидесятых годов выросли в людоедов девяностых. О мягких реформах, политической корректности и "языке чувств" могут говорить высоколобые интеллектуалы, а простой человек по-прежнему гораздо больше интересуется массовыми убийствами, скандальными похождениями звезд и тем, как Мэджик Джонсон заработал СПИД.
Диз не сомневался, что еще существует читателя статей типа "все в мире изящно и исполнено добра", но по мере того, как у поколения вудстокских рок-фестивалей прибавляется седины в волосах и складок вокруг капризного, самоуверенного рта, все больше становится тех, чей лозунг "весь мир - мрачное и вонючее дерьмо". Мертон Моррисон, которого Диз начинал все больше уважать как гения интуиции, четко выразил свои взгляды в циркуляре, разосланном всем штатным и нештатным сотрудникам редакции через неделю осле того, как он занял место со своей трубкой в угловом кабинете. Там говорилось: конечно, остановись и понюхай розы по пути на работу, но коль уж ты этим занялся, принюхайся внимательнее, - и почуешь запах крови и кишок.