– Тебе уже хватит, – опередив меня, Сеня забрал бутылку. – Ты здесь всегда жила или приезжая?
– Я здесь родилась.
Сеня удивился:
– А почему я тебя раньше никогда не встречал? Я всех в этом районе знаю. Слушай, а ты школу за двором у старых бараков, помнишь?
– Еще бы! Я в нее ходила. Только те бараки давно уже снесли.
– Ну и дела! Я ведь тоже в нее ходил.
– Ты, наверное, прогуливал по страшному, потому что тебя-то я точно не видела.
– Еще как прогуливал…
– Вот… а я была примерной ученицей, – назидательно подняла я палец.
– Терпеть не мог примерных, – скривился Сеня так, будто опять сжевал лимон. – Мне в школе скучно было. Ты где жила?
– Там же где и сейчас.
Сеня запустил пальцы в свою длинную шевелюру и озадачено взлохматил ее.
– Мог я проходить мимо твоего дома, если мы с пацанами ходили не прямиком, а через дворы?
– Мог. Я в школу ходила тоже, через дворы… так было короче.
– Точно! – обрадовался Сеня. – Тогда ты должна помнить заброшенный дом в том узеньком переулке…
– Он все так и стоит заброшенным…
– Мы там курили, и пиво пили… Давно я не был на той улочке. Ее, наверное, уже перестроили? Ты не знаешь?
– Представь себе, не перестроили. Сходи туда и сам увидишь тот заброшенный дом. Он стоит по-прежнему и тихонько разваливается. Я иногда заезжаю в этот переулочек, объезжая пробки. Кирпичи, перекрытия, все потихоньку разбирают, даже плитку у основания отдирают…
Хлопнула дверь в торговом зале – в магазинчик кто-то зашел, и Сеня ушел к прилавку, оставив открытой дверь подсобки, так что мне даже не нужно было прислушиваться, я невольно слышала все.
– Дайте красненькую «М», творог и сметану, – говорил покупатель и через какое-то время, очевидно после того, как Сеня все это ему выложил, услышала его вопрос: – Приговор?
– Сто двадцать, – поторопился объявить Сеня.
– Пока, командир, – последовало после шуршания пакета, куда укладывались покупки.
– Всего хорошего.
Дверь магазинчика хлопнула, а на пороге подсобки появился Сеня. Пока происходил этот короткий диалог в торговом зале, перед моим внутренним взором встало четкое видение из моего сна: я лежу на асфальте в холодной темноте и слушаю ясно раздающиеся в ночной тишине неторопливые шаги, приближающиеся ко мне. Я знаю, что это мой убийца и что мне не спастись. Он тоже знает это, а потому не спешит. Я обреченно смотрю на угол заброшенного дома, с отвалившейся у фундамента керамической плиткой. Воспоминания нахлынули на меня, прорвав вдруг непроницаемую, прочную плотину, воздвигнутую когда-то моей памятью. Сеня, собрался было, что-то сказать, но я прервала его, быстро заговорив, следуя по лабиринту своей памяти, в темных углах которых неожиданно высветились до сей поры потаенные, неведомые мне события, так ясно, будто это произошло со мной только вчера:
– Я училась в девятом классе. В тот вечер, я возвращалась от подруги домой, с которой засиделась допоздна. Мы с ней дружили с первого класса. Хорошая девочка, жаль, что потом, она стала сторониться меня, будто была в чем-то виновата. После школе она уехала в Петербург поступать в институт. Что с ней сейчас? Странно, что до сих пор я не вспоминала о ней.
– Не отвлекайся, – напомнил мне Сеня.
– Мы тогда делали домашнее задание по химии, какой-то опыт. Конечно, больше дурачились и говорили о чем угодно, только не о химии. В конце концов, опыт был поставлен, записан в черновик, а потом переписан в чистовик. Когда я посмотрела на часы, то сразу же засобиралась домой. Шел одиннадцатый час и я, чтобы успокоить родителей позвонила домой. Мама подруги предложила проводить меня, но я не хотела беспокоить их еще и этим, а потому отказалась, заверив, что идти мне совсем близко, да и моя мама уже вышла мне навстречу. Попрощавшись с ними, я отправилась домой, а поскольку давно уже стемнело, решила идти напрямки, через дворы, и по переулку, мимо заброшенного дома. И вот иду я и соображаю, как бы по убедительнее оправдаться перед мамой, а потому не сразу обратила внимание, что позади меня кто-то идет. А когда заметила, то еще порадовалась, что у меня появился попутчик и что я в безлюдном узком переулке не одна. Все-таки поздним вечером там жутковато.
Сеня кивнул, подтверждая мои слова.
– Потом до меня стало доходить, что это какой-то странный попутчик, не перегоняя, он упорно держался за мной. Вот тут я, не на шутку перепугалась и ускорила шаг. Мой преследователь тоже. Тогда я побежала. Я неслась во весь дух, с нарастающей паникой слыша, что преследователь нагоняет меня. Впереди показался заброшенный дом, бывший для меня неким рубежом, потому что за ним был мой двор, мой дом, моя территория. Я обернулась на бегу, чтобы понять есть ли у меня шанс спастись и насколько мой преследователь уже нагнал меня, но увидев настигающий меня неясный бесформенный силуэт, почти сливающийся с темнотой переулка, на бегу споткнулась о неровный асфальт. Ты, наверное, помнишь, он там весь растрескался и кое-где приподнялся. Так вот, я со всего маха упала, ударившись об асфальт так, что искры посыпались из глаз. Кажется, меня оглушило настолько, что я отключилась, потому что когда очнулась, то не сразу сообразила, где я и что со мной. И вот лежу я на мокром асфальте, там, где постоянно натекало от колонки и смотрю на угол заброшенного дома с обвалившейся облицовочной плиткой у основания и на разросшиеся лопухи, лежу и слышу неторопливо приближающиеся ко мне шаги. Вижу чьи-то ботинки остановившиеся у моего лица, и кто-то хриплым, свистящим шепотом зло произносит: «Убежать от меня вздумала, сука», а я цепенею от ужаса и обреченности. Такого страха я никогда не испытывала и, наверное, не испытаю никогда. Надо мной склонились, схватили за шиворот курточки и потащили к заброшенному дому. Больше повинуясь инстинкту, чем придавленному страхом разуму, я начала слабо сопротивляться, извиваться, вырываться из вцепившейся в меня руки. Я не хотела туда, куда меня волокли. Не хотела… Я дергалась в его руке, пока он не ударил меня головой о стену дома.