Через пару часов застолья Пяткова приободрилась, даже торжествовала. Ее любовник без проблем расправился со всем спиртным, что стояло у нее на столе и в холодильнике. Лично сама она обошлась бокалом шампанского. Предстоящая «операция» требовала трезвой головы, хотя в ней до сих пор конкретных планов по наказанию вымогателя все еще не было. Кархин так нализался, что, едва доползя до постели, тут же отрубился. Проснулся он ночью. Вместо туалетной комнаты почему-то ринулся на кухню. Стал мочиться. Татьяна уже битый час сидела на кухне, ей не спалось. Наглое бескультурье любовника ее взбесило. Мысль трахнуть пьяницу скалкой у хозяйки в миг изменилась, как только она увидела на газовой плите большую сковороду. Она прошлым вечером жарила на ней котлеты для гостя. Голый мужчина, испускающий на пол темно-коричневую жидкость, какой-либо жалости у Татьяны не вызывал. Она схватила за ручку сковороду и со всей силой ударила ею по макушке нагого. Он несколько мгновений шатался, а затем, словно сноп, рухнул вниз. Упал удачно, своими частями тела не задел ни стол, на котором стол самовар, ни большой цветок, стоявший на табуретке. Пяткова на происшедшее сначала среагировала очень спокойно. Лишь после того, как лежавший истошно застонал и обеими руками схватился за свою голову, из которой сочилась кровь, она соизволила к нему подойти.
Подошла и чуть было не вскрикнула. На паркетном полу уже образовалась небольшая лужица красной жидкости. Пяткова не на шутку испугалась и бросилась к платяному шкафу. Каких-либо перевязочных бинтов не оказалось. Она нашла старую простыню, и разорвав ее на части, обмотала голову любовника. Все это она делала без всякого желания. Бывший опер для нее уже «испарился». Неделю назад в ее сети попал Николай Травкин, директор кооператива. Он уже прошел у нее сексуальную «апробацию», обещал приходить к ней каждый понедельник. Во время первого визита он положил между ее ног конверт с деньгами. Пока негусто…
Кархин проснулся к обеду. Едва открыл глаза и сразу же бросился в ванную комнату, к зеркалу. Увидев свою забинтованную голову, вновь ринулся в спальню, стал будить спящую хозяйку. Она долго не просыпалась. Она специально это делала, чтобы в ее голову пришли разумные мысли. Хозяйка не отрицала свое злодеяние. Обвинение же в преднамеренном убийстве сожителя, она начисто отвергла.
Наоборот, она пошла в атаку. Она быстро соскочила с кровати, и взяв со стула одежду любовника, с силой швырнула ею в его лицо. Затем с ненавистью прорычала:
─ Ты, опер несчастный… Бери свои шмотки и катись отсюдова, пока я милицию не вызвала…
Кархин, словно солдат первого года службы, стал поспешно одеваться. Его руки предательски дрожали. Он никогда не думал, что смазливая «кобылка» могла быть такой наглой. Он долго не мог попасть ногой в штанину. Боязнь и одновременно нервозность мужчины только прибавила смелости Пятковой. Она взяла его за руку, открыла дверь и затем пнула его под самое заднее место. И тотчас же сильно завопила:
─ Ой, люди добрые, меня насилуют, ой насилуют… Караул, люди добрые…
На истошные вопли женщины никто из ее соседей не прореагировал, все словно вымерли. И это вновь прибавило ей не только смелости, но и фантазии. Она опять заголосила:
─ Ой, люди добрые, меня обокрали, ой, изнасиловали… Ой, люди добрые, помогите же мне, несчастной… По-мо-ги-и-те…
От собственного словесного каламбура Пятковой стало смешно. Она улыбнулась и посмотрела на своего уже бывшего сожителя, который все еще стоял внизу на лестнице и лупал глазами. Присутствие оного ее сильно разозлило. Она истошно замахала кулаками в его сторону и закричала: