─ А ты, хрен легавый, если ты против меня черную бучу будешь делать ─ знай одно. Я все расскажу о твоих махинациях и, конечно, не забуду о твоей женушке…
Кархин уже больше ничего не слышал, что ему вдогонку кричала смазливая баба. Он спустился вниз и выскочил из подъезда. Ему повезло, на противоположной стороне улицы стояло такси. Он замахал руками и тут же нырнул в машину…
Напустила змеиного яда Татьяна Пяткова и против своего бывшего мужа. Она в этот же день пошла в городское управление милиции. Со слезами на глазах постучала в дверь кабинета самого главного начальника. Его на месте не оказалось, он был в командировке. Ее принял его заместитель. Подполковник оказался человеком редкой доброты. Он не только внимательно выслушал посетительницу, но и угостил ее чаем. На прощание дал ей несколько полезных советов. Теплый прием ожидал жительницу Украины и в отделе виз и регистрации. Пожилая сотрудница с большим вниманием ее выслушала, и узнав о том, что до визита сюда она была в городском отделе МВД, очень добросовестно исполнила все просьбы пострадавшей.
Федора Ивановича Чубчикова поставили на специальный учет, как злостного неплательщика алиментов двум несовершеннолетним детям. Гражданке Татьяне Ивановне Пятковой было рекомендовано периодически информировать соответствующие органы о бывшем муже, который несколько раз находился на излечении в психиатрической больнице. Поезд на Харьков отправлялся поздним вечером. Симпатичная женщина с небольшой дамской сумочкой неспеша прохаживалась по перрону. Настроение у нее было прекрасное. Не мешал этому даже небольшой морозец. И на душе у нее было очень спокойно. За несколько часов она сделала все, что наметила. Не удалось ей сделать лишь самое малое, что было самым главным. Ее бывший муж не поехал в свою квартиру. Почему он не поехал к своей любимой женщине, она и до сих пор не понимала…
Исполнять роль «прицепа» для своей жены Федор не намеревался. Ее непонятное поведение все больше и больше приводило его к мысли, что жизни с ней не будет. В этом он еще раз убедился в переселенческом лагере. Деловые бумаги она хранила в своей дамской сумочке, в ней же находились и документы Чубчикова. Его попытка их посмотреть, заканчивалась провалом. Регина прижимала сумочку к груди и, сделав дулю, ехидно шипела:
─ Вот тебе, мой русский Федяшка… Смотри на мою дулю и радуйся, что я привезла тебя в эту страну… А то и отправить назад могу....
Потом она ему ничего не говорила, лишь вытягивала свою руку в сторону. Чубчиков этот знак уже изучил и быстро ретировался от источника повышенной опасности, не хотел разборок. Он не сомневался, что стоит только Регине заявить о разводе, как его в этот же день посадят на самолет и отправят в Россию. Немецкие власти делали все возможное для ограничения притока переселенцев из бывшего Советского Союза. Чубчиков не хотел вновь оказаться в той стране, откуда только что приехал. У него никого и ничего там не было. Ничего и никого не было у него и здесь, в Германии, кроме официальной жены. К его удивлению, она почему-то над законным мужем издевалась…
Прошел год, как Федор Чубчиков приступил к работе. Его мечта купить «Мерседес» приближалась все ближе и ближе. Знала его мечту и Регина, она также была не против его задумки. Все руссаки, с которыми она водила дружбу или имела какие-либо контакты, имели личные машины. У бывших омичей денег на новую машину не было. Развалюху они не хотели. Предстояло платить большой налог, да и запчасти кусались. Они посоветовались между собой, и недолго думая, взяли кредит. Десять тысяч марок на двоих, единый счет, общие долги для единой семьи. Поиски подходящей машины затягивались. И не без причины. Чубчиков, как правило, в воскресные дни работал. Его знакомые ─ отдыхали. Покупать машину одному, он не горел желанием. Иномарки для него были темным лесом, для верности он хотел взять хорошего специалиста.
Телефонный звонок раздался после обеда, Чубчиков в это время спал. Регины в квартире также не было, она стиралась, вывешивала белье во дворе. Телефон все звонил и звонил, не умолкал. Чубчиков неспеша протер глаза и также неспеша подошел к аппарату. Неизвестная молодая женщина спрашивала его о маме, спрашивала на русском языке. Он не стал себя долго утруждать. Он недовольным голосом буркнул, что у него нет никакой мамы, и положил трубку. Больше спать он уже не мог. Любой звонок или громкая сирена почти напрочь в последующем лишали его сна. Он зашел в туалетную комнату, привел себя в порядок и спустился вниз, во двор. На улице стояла теплая погода. Особенно радовали его цветы, несколько кустиков которых он посадил прямо возле подъезда. Зеленые насаждения были настоящей болезнью местных немцев, особенно пожилых. Многие из них находились на пенсии, свободного времени было хоть отбавляй. Они почти с утра до позднего вечера копошились в своих палисадниках или на дачах.