Бобыльский год для Федора Чубчикова стал только прелюдией к суду. Не проходило и дня, чтобы в его почтовом ящике не лежала какая-либо бумага от всевозможных организаций и учреждений. Чем больше он их получал, чем больше приходил к выводу, что все это происки его жены. Оно было и на самом деле так. После ухода мужа из дома Регина Шнайдер решила вообще не работать. Следовала рекомендациям опытной госпожи Бартель, сотрудницы из ратхауса. Она сначала основательно проверила «денежный мешок» своего мужа. По немецким законам следовало, что кто из супругов больше получал, должен оказывать материальную помощь тому, кто меньше зарабатывал, независимо от пола. Не успел Чубчиков еще поставить свой чемодан на облезлый платяной шкаф в небольшой комнатке незавидной гостиницы, как почтовый работник всучил ему в руки объемный конверт. Затем вежливо попросил его разборчиво расписаться. Русский с недоумением посмотрел на молодого чернокожего паренька, но его просьбу выполнил. Затем он плотно закрыл дверь и с замиранием сердца вскрыл конверт. Быстро пробежал глазами по бумагам и ему стало немного дурно. На пяти страницах была расписана его заработная плата по месяцам и давалась общая сумма за весь год. Ниже следовали какие-то математические расчеты, они его абсолютно не интересовали. Он быстро перевернул последний лист, по его телу побежали мурашки. На его житье-бытье оставалось восемьсот евро с небольшим хвостиком. Остальное он отдавал своей жене и рассчитывался за общий кредит… Внизу стояла печать и подпись судьи…
В середине месяца он зашел в банк и трясущимися пальцами нажал на клавиши автомата. Вытащил небольшой лист бумаги и от неожиданности вскрикнул. Вскрикнул так сильно, что старушка, стоявшая позади, нервно задергала своей головой. Затем он вышел на улицу и еще раз посмотрел вытяжку ─ «содрали» по закону…
Прошел ровно год. Чубчиков получил извещение о заседании суда, чему был сильно рад. Он уже давно хотел разрубить гордиев узел. Существование официальной жены его угнетало. Одиночество прочно вошло во все поры его жизни, которая приобрела равномерный ритм. Работа, сон, два часа свободного времени и снова работа. Были у него и выходные дни. В эти дни он все делал по хозяйству, закупался, стирался. К женщинам оставался равнодушным. Желание обзавестись подругой было, но тут же улетучивалось, когда он вспоминал свое прошлое. Он имел две жены и с каждой были проблемы. К его удивлению, женские «корни» появились опять, за пару дней до суда. В его почтовый ящик положили конверт, без обратного адреса. Чубчиков сразу почувствовал какой-то подвох. Учреждения или организации, как правило, писали обратный адрес. В своих предположениях он не ошибся, как только стал читать текст. Он была напечатан на русском языке. На двух листах бумаги почти через каждую строчку в его адрес сыпались угрозы и отборная матерщинная брань. Внизу стояло около десятка крючковатых подписей: «общественность», которая ему угрожала. Он улыбнулся, разорвал письмо и конверт на маленькие кусочки. Он без всяких обиняков понимал, что это дело рук его еще законной супруги. Она все еще горела желанием устроить над ним своего рода суд Линча. Справедливого суда ждал и Чубчиков. К нему он готовился очень основательно. За время одиночества его нервная система, несмотря на обилие бюрократических бумаг, значительно окрепла.
Чубчиков появился за тридцать минут до начала заседания государственного органа. Несколько позже подошел его адвокат, лысый мужчина. Его фамилия для него была такой сложной, что он называл его очень просто ─ господин Штайн. Сначала истец хотел обойтись без юриста, защитника. Надеялся, что суд пройдет без всяких сложностей. Супруги не имели общих детей, не было у них и больших денег. Попытка русского сэкономить деньги за счет сокращения юридических атрибутов провалилась. За день до суда пришла официальная бумага, ему настоятельно рекомендовали иметь адвоката и переводчика. Он подчинился.
Чубчиков со своим адвокатом поднялся в приемную суда и здесь он увидел свою жену. Они почти год не виделись, никто из них не хотел видеть друг друга и сейчас. Они стояли почти рядом и смотрели в разные стороны. Истец, слегка скосил глаз, и убедившись, что его «противник» в полном составе, тотчас же успокоился. Он вообще сохранял олимпийское спокойствие, когда раздался звонок и их пригласили в зал заседаний. В центре небольшого помещения стоял длинный стол и три стула, места для работников суда. По обе стороны от них стояло по два небольших столика и несколько стульев. Чубчиков облюбовал для себя правую сторону, Шнайдер со своим адвокатом села с левой стороны. Переводчик присел на стул в центре зала. Вскоре появился судья со своей секретаршей…