Чубчиков вежливо поприветствовал хозяйку, и неспеша сел напротив, на большой деревянный стул. Затем слегка привстал, и открыв рот почти до самых ушей, с улыбкой произнес:
─ Клара… Большое тебе спасибо за прекрасную ванную и за прекрасный стол, который ты для меня сейчас накрыла… Я никогда в жизни такого не видел…
На некоторое время он замолк, подбирал нужные слова. Затем с явным волнением добавил:
─ И такую красивую женщину, которую я люблю, моя Клара…
Последние слова из уст высокого мужчины вылетели спонтанно, почти автоматически. Он и сам не ожидал, что после мимолетной встречи с малознакомой женщиной, признается ей в любви. Он сильно покраснел, и словно извиняясь за свои далеко неискренние слова, вышел из-за стола и подошел к хозяйке. Клюге, несмотря на почти серый цвет своего лица и обилие морщин, была розовой. Признание русского мужчины в любви к себе, она поняла. Помехой этому не стал даже его сильный акцент. Его слова очень сильно задели душу и сердце пожилой женщины. Были ли они из глубины его сердца или дежурными, она все еще не понимала. В любви к ней признавались очень многие. Не только коренные немцы, но и иностранцы, которых в Германии становилось с каждым часом все больше и больше. Своим она не доверяла, они хотели ее богатство и больше ничего. Иноземцам ни только не верила, но и сильно их брезговала, считала их грязными и малообразованными. С этим же русским, она еще по-настоящему не разобралась. В этом она и сейчас убеждалась, когда он подошел к ней, и состроив глазки, поцеловал ее в губы раз, потом еще раз и еще раз…
Таких жадных поцелуев она очень давно не имела. Как и не имела мужчин, от которых ничего не просила и не требовала. Ей просто-напросто нужно было человеческое общение, и, конечно, немного развлечений, свойственных кругу ее людей. Троекратный поцелуй мужчины ее рассмешил. Она слегка погладила его по голове и с некоторой иронией в голосе произнесла:
─ Фэдер, ты у меня сегодня как настоящий мужчина, который дышит не только прохладой ванной комнаты, но и духами…
Чубчиков слегка зарделся. Он не скрывал, что на поприще запахов сильно перестарался. Из десятка больших и малых коробочек он выбрал самую большую, и налив почти полпригоршни, смачно смазал жидкостью свои волосы, шею, руки. Не забыл и о своих подмышках. Запах был до того острый, что он сделал пару движений руками, чтобы размешать его с несколько теплым воздухом ванной комнаты.
Упрек в адрес своей персоны мужчина специально не заметил. Он быстро сел на свой стул, и слегка постучав пальцами рук по столу, с улыбкой произнес:
─ Приятного аппетита, госпожа Клара…
В сей же миг он замолк. К его стыду, фамилия хозяйки вылетела из его головы. Он машинально стал тереть виски, словно хотел забытое выудить из своих мозгов. Не получилось. Он поднял кверху глаза и страшно обрадовался. Старушка с улыбкой глядела на него и вытирала белой салфеткой вилку. Этим он и воспользовался. Он быстро схватил вилку, и почти не глядя, ткнул ею в тарелку, затем машинально что-то бросил себе в рот. Что это было, он не видел и не знал. Он сделал очередное движение вилкой, затем еще и еще…
Заморив червячка, мужчина искоса посмотрел на хозяйку. От увиденного у него слегка затряслись руки. Клара сидела с грустным выражением лица и очень медленно пережевывала пищу. На вопросительный взгляд гостя она выдавила из себя улыбку и со вздохом произнесла:
─ Мои врачи настоятельно рекомендуют мне принимать легкую пищу и обязательно только на пару… ─ Опять тяжело вздохнув, еле слышно прошептала. ─ Вот такие мои дела…
Жалобы хозяйки на свое нездоровье почему-то не очень обескуражили полуголодного мужчину. Он опустил голову вниз и вскоре опорожнил две небольшие тарелочки с непонятной съестной всячиной. Затем он вновь поднял голову. Клара уже закончила трапезу и внимательно рассматривала русского, который усердно двигал челюстями, что ей иногда становилось завидно. Она облегченно вздохнула, когда он вышел из-за стола, и слегка придерживая ее за руку, вывел ее из столовой.