— Который я вытащил из пожарища, — напомнил Валманн.
— Ведь он был зарегистрирован на имя Клауса Хаммерсенга! Я сам это проверил! Ведь ты же не будешь этого отрицать?
— Кто угодно может иметь в кармане чей угодно мобильный телефон, Трульсен, ты это поймешь, если немного подумаешь. Но раз уж ты об этом сказал… — теперь он обращался ко всей группе, которая следила за этой дуэлью с растущим интересом, — то мы можем попытаться представить себе, кто мог завладеть мобильным телефоном Клауса Хаммерсенга. Может быть, та же женщина, которая была с ним настолько близка, что сумела выдать себя за него — с некоторой степенью достоверности — в Интернете? Та же женщина, которая жила с ним вместе в хижине летом и осенью прошлого года. Та же женщина, которая была соцработником у четы Хаммерсенг непосредственно перед их смертью и которая, очевидно, вступила в сексуальную связь с Георгом Хаммерсенгом, что привело к беременности, а потом вымогала у него деньги? Та же женщина, которая работала ночным сторожем в больнице Сандеруд в последние три месяца, а именно оттуда приходили сообщения по Интернету от «Клауса Хаммерсенга», или «Шопена»? Короче говоря, не была ли это его сожительница Сара Шуманн?
— Что это все значит, Валманн? — На лице Моене смешались недоумение, недоверие и раздражение. — Ты можешь все это как-то подтвердить?
— Все до мельчайших подробностей, — констатировал Валманн с угрюмым выражением лица. — Мы можем пройтись по всему этому шаг за шагом. Именно Сара Шуманн погибла в пожаре. И вскрытие это покажет. Криминалисты уже подтвердили, что погибла женщина. Фейринг отследил ее в хижине по отпечаткам пальцев, так что мы знаем, что именно она жила там вместе с Клаусом. Она, должно быть, была там в момент его смерти или даже способствовала этому. Мы нашли ее машину поблизости, и в машине полно вещей Клауса. И если бы сотрудник полиции Трульсен нашел время, чтобы прислушаться к нашим доводам или, по крайней мере, подождать отчетов, многих неприятностей можно было бы избежать, уж во всяком случае, совершенно неправильной таблоидной версии трагических событий, попавшей в газеты и на телевидение от лица самого начальника следствия.
— Что за наглость! — Голос Трульсена скользил вверх и вниз по музыкальной шкале. — Ты рассказываешь какие-то басни, Валманн, не имея ни одного достоверного доказательства! А?
— Уж одно доказательство точно имеется, — ответил Валманн и бросил на своего коллегу такой взгляд, что тот едва удержал равновесие. — Я только что получил результат анализа ДНК локона с семейной фотографии Хаммерсенгов. Мы сравнили результат с анализом ДНК, взятого с трупа, найденного в апреле в лесу возле Тангена. Результат показывает совпадение на девяносто девять целых и восемь десятых процента. Иными словами, имеется один шанс из миллиарда возможных, что эти люди не идентичны. Именно Клаус был найден мертвым в лесу. Придется признать это раз и навсегда!
56
— Но какая здесь может быть связь?
Вопрос задал Харальд Рюстен. Прошел час после того, как Трульсен собрал со стола свои бумаги и покинул комнату, стуча своими охотничьими сапогами по истоптанному половому покрытию.
— У этого парня большое будущее в ведомстве, отвечающем за дорожное движение, — пробормотал Фейринг.
Однако никто не последовал приглашению позлорадствовать по поводу некомпетентности Трульсена, так жестоко разоблаченной в присутствии всех сотрудников. После просмотра материалов, представленных Валманном, Фейрингом и Кронбергом, вся группа почувствовала сильную усталость. Несколько раундов приема внутрь убийственных доз «Нескафе» вызвали лишь повышенную кислотность. Рюстен подытожил всеобщее мнение, неопровержимо констатировав, что, несмотря на сенсационную новую информацию, они ни на шаг не продвинулись в решении вопроса о том, что же действительно произошло в вилле Хаммерсенгов. Кто или что явилось причиной их смерти, оставалось неясным, хотя причина обоих смертей была налицо.
— У меня есть одна идея… — Валманн чувствовал такую же опустошенность и неспособность к дальнейшей дискуссии, как и остальные. Он даже не смог как следует порадоваться своей решительной победе над Трульсеном, после того как убедил Моене, что защита доброго имени и чести Хаммерсенгов, на чем она так настаивала, — дело дохлое. Если раньше они имели ноль подозреваемых и совершенную загадку в отношении произошедшего на вилле, то теперь уже двое, а то и трое людей, имевших явные мотивы для того, чтобы убрать супругов Хаммерсенг, однако никаких прямых улик против этих людей не было. И двое подозреваемых были к тому же мертвы.