Валманн, сидящий позади всех, чуть было не произнес «аминь», но беспокойство не покидало его, к тому же он не участвовал в расследовании. Это не его дело. Он как раз собирался встать и уйти, когда Трульсену захотелось поблагодарить его за то, что Валманн по собственному желанию приехал на предварительное опознание тел. Это сообщение заставило Йертруд Моене неприязненно посмотреть на него поверх очков.
— Валманн, ты там был?
Ему оставалось только утвердительно кивнуть головой.
— Валманн знаком, то есть был знаком, с умершими, поэтому мы сочли целесообразным вызвать его, так как никого из близких родственников рядом не оказалось, — вмешался Рюстен. Спокойствие в его голосе словно обволакивало резкий выпад Моене.
— Вот как?
Теперь ее взгляд остановился на Рюстене, а по морщинам, собравшимся вокруг рта, было ясно, что она думает о его действиях.
— У меня вопрос, — вмешался Валманн. Ему не нравилось, что разговор принимает такой оборот. Трульсен воодушевленно закивал, показывая, что он рад любым комментариям, которые могут помочь следствию. Валманн порылся в памяти, пытаясь вспомнить какую-нибудь мелочь, которая сбила бы эту самодовольную рожу с толку. — Вчера вечером, когда я был там, то не придал этому особого значения, но сейчас я вспомнил, что на Лидии… фру Хаммерсенг надето очень много одежды, да еще и верхняя одежда сверху, а на Георге Хаммерсенге только спортивный костюм, к тому же на его толстовке еще и молния расстегнута. Будто бы она мерзнет, а ему жарко. Вы смогли бы это как-то объяснить?
Трульсен задумчиво кивнул головой, а потом улыбнулся, словно участвовал в телевикторине и угадал правильный ответ:
— Самым простым было бы предположить, что супруг незадолго до этого вернулся с пробежки. Нам известно, что он очень любил бегать, а в прихожей и на кухне мы обнаружили следы грязных кроссовок… — на экране замелькали фотографии, — следовательно, ему было жарко, он вспотел, и верхняя одежда ему была не нужна. Не стоит также забывать, что фру Хаммерсенг уже несколько лет болела и была очень худой. Очевидно, из-за этого она была особо чувствительной к холоду. Ко всему прочему, этот дом старый, сквозняки в нем — обычное дело, и постоянно поддерживать внутри тепло было сложно, даже несмотря на отопление. Таковы наши предположения на данный момент.
— А как насчет пианино?
Валманн произнес это совершенно спонтанно. Он судорожно отгонял воспоминания о руке Лидии Хаммерсенг, неестественно отброшенной в сторону, похожей на оторванную руку куклы. Рукав задрался, и были видны отвратительные синие пятна, а сама рука была ободрана, особенно локти.
Пианино. В его памяти вилла Скугли всегда была наполнена музыкой и музыкальными инструментами. Пианино занимало почетное место в гостиной, между двумя окнами, из которых открывался вид на сад и широкие поля, оно сразу же бросалось в глаза, как только кто-то заходил в дом. Когда он заходил туда вчера вечером, дверь в гостиную была открыта, но никакого пианино он не видел. Очевидно, его не видел и Трульсен.
— Пианино?
— Семья Хаммерсенг была очень музыкальной, — Валманн пустился в объяснения, — они все без исключения играли на каких-нибудь инструментах. Пианино занимало главное место в их доме. Они все играли, особенно она, Лидия.
— Я не помню никакого пианино… — Трульсен подозрительно огляделся, будто кто-то неуместно подшутил над местом преступления. Его взгляд упал на Рюстена, который задумчиво покачал головой:
— Нет, Юнфинн. В доме нет пианино.
Валманн кивнул, словно нашел ответ:
— Я, правда, был там в последний раз много лет назад.
Его беспокойство не стихало.
— Еще вопросы или этого пока достаточно? — Решив закончить выступление, Трульсен заторопился и вопросительно посмотрел на Валманна, который покачал головой.
Если бы даже и были, он бы промолчал. Излишнее рвение руководителя следствия и его менторский тон наводили на него тоску. Такому бюрократу, как Трульсен, бесполезно объяснять, что пианино — не старый диван и его не выбрасывают, особенно, в домах, где много лет занимались музыкой. Он попытался поймать взгляд Аниты, сидевшей у экрана, но она делала какие-то пометки и не обращала на него внимания. Он поднялся, но тут же заметил, что Моене, глядя на него, едва заметно кивнула в сторону своего кабинета. К Моене на ковер — именно этого ему и не хватало субботним утром.
5
— Вообще-то я хотела бы выразить соболезнования, ведь эта трагедия произошла с твоими близкими друзьями…