8
Еще через неделю, когда доктор Флорио снова совещался с Фатами в приемной, он явился в сопровождении Джаро. Альтее показалось, что Джаро побледнел и слегка осунулся, но оставался спокойным и уверенным в себе.
Джаро устроился на софе между Хильером и Альтеей. Доктор Флорио присел на край стола: «Мы имеем дело с загадочным случаем — хотя теперь понимаем его несколько лучше. По сути дела, нам удалось положить конец проблемам, мучившим Джаро — по меньшей мере, в данный момент возникает такое впечатление».
«Прекрасная новость!» — воскликнула Альтея.
Доктор Флорио кивнул, но без энтузиазма: «Не могу сказать, что я полностью удовлетворен. Использованный нами метод нельзя назвать ни элегантным решением задачи, ни блестящей импровизацией, ни даже процедурой, продиктованной классической теорией. Вместо этого мы проявили грубый, примитивный прагматизм, единственным достоинством которого является успех».
Возбужденная Альтея весело рассмеялась: «Разве этого не достаточно? Вы слишком скромно отзываетесь о своем достижении!»
Флорио печально покачал головой: «Наша цель заключалась в том, чтобы разгадать тайну — тайну фундаментального значения. По существу, требовалось ответить на вопрос: генерировался ли голос внутренне, в памяти Джаро, или внешне, посредством какого-то воздействия, подобного телепатии? В ходе исследования мы более или менее случайно обнаружили способ избавить Джаро от этого нарушения. Голос больше не стонет и не проклинает судьбу у него в голове — теперь остается только выключить оборудование и объявить славную победу».
Хильер поджал губы. Помпезное легкомыслие доктора Флорио — если можно было так назвать его способ выражаться — больше не казалось профессору подобающим случаю; оно начинало действовать ему на нервы. «Прошу прощения, — сказал Хильер, — но мне не совсем понятно, что именно вы пытаетесь сказать».
«Все очень просто — постараюсь не злоупотреблять терминологией».
«Будьте так любезны», — процедил Хильер.
«Разумеется, разумеется! — доктор Флорио не мог даже подозревать, что смиренный научный сотрудник, не имеющий никакого социального статуса, мог испытывать к нему, к его профессиональной репутации и к его принадлежности к клубу «Палиндром» что-либо, кроме благоговейного почтения. — Как я упомянул, мы определили область мозга, по-видимому являющуюся средоточием проблемы: скопление губчатой нервной ткани с тыльной стороны продолговатого мозга, известное под наименованием «бляшка Огга». Случайная стимуляция этого образования привела к регистрации голоса, который вы слышали. Мы пытались стимулировать этот участок снова, что не позволило получить последовательные результаты. Нам так и не удалось ответить на основной вопрос: что именно служило источником внутреннего голоса? Теперь этот вопрос отпал».
«Почему же?»
Флорио помолчал, выбирая слова, и ответил: «Попросту говоря, мы изолировали бляшку Огга от входящих нервных окончаний, заключив ее в оболочку из паннакса. Теперь этот небольшой участок мозга находится в капсуле, непроницаемой для синаптических сигналов. Как только мы это сделали, шумы, связанные с бляшкой Огга, исчезли. Джаро сразу ощутил нечто вроде облегчения или освобождения. Он чувствует, что голос замолчал, и его это более чем устраивает. Не так ли, Джаро?»
«Вы правы», — кивнул Джаро.
Хильер не преминул подметить некоторую неуверенность в ответе Джаро и резко спросил: «Что-нибудь не так? Тебе чем-то не понравилось то, что с тобой сделали?»
«Нет-нет! Все в порядке! Я просто боюсь, что со временем это средство перестанет действовать, и голос вернется».
«Значит, ты считаешь, что голос проникает откуда-то снаружи?» — спросила Альтея.
«Да».
Альтея поежилась: «В этом есть что-то сверхъестественное».
Хильер сохранял бесстрастную, рациональную невозмутимость: «Если бы голос объяснялся тем, что называется «раздвоением личности», тебе тоже могло бы казаться, что он проникает снаружи».
Доктор Флорио улыбнулся самодовольно-благодушной улыбкой, выводившей Хильера из себя: «Вы хотели бы получить разъяснения еще по каким-нибудь вопросам?»