— Проклятый сухопутный громила, — мрачно проворчала она. — Когда наши дорожки снова сойдутся, я преподам ему образец хороших манер. Может быть, я с него семь шкур спущу.
Раненый вскрикнул от боли, повернувшись в кровати. Движение причинило сильные страдания, и он снова застонал, потом лихорадочно зашептал хриплым отчаянным голосом. Женские имена слетали с горячих сухих губ, и Ариэль стало интересно, сколько женщин разделяли его жизнь, его постель.
Осмотрев комнату, она нашла чистое полотенце, обмакнула один конец в воду и подвинула стул к кровати. Ласково протирая его лицо, она нахмурилась, когда он отвернул голову.
— Черт возьми. Я ухаживаю за вами не ради собственного развлечения, мой дорогой господин, лежите смирно.
Ариэль осторожно откинула со лба длинные черные волосы и заметила голубые жилки на его виске. Густые блестящие волосы красиво контрастировали с нежным рисунком на подушке.;
Шрам пересекал бровь, придавая удивленный и даже свирепый вид всему лицу. Другой маленький шрам рассекал нижнюю губу. Прямые черные ресницы, казалось, отбрасывали тень на щеки, и внезапно Ариэль поняла, что смотрит в ясные серые глаза.
— Я на небесах, — произнес Люк благоговейно, прежде чем снова опустить веки. — Или Сиам, нашел моего ангела.
Отшатнувшись назад, Ариэль положила руку на сердце, словно чтобы успокоить биение.
— Проклятье, — прошептала она дрожащим, голосом.
Осторожно наблюдая за Люком, Ариэль накрутила золотисто-рыжий локон вокруг пальца и задумчиво поглаживала его. Глубокий хриплый мужской голос удивил ее незнакомым акцентом. Очевидно, он подумал, что какая-то его давняя любовь, другая женщина, а не она, ухаживает за ним. Ариэль внимательно изучала напряженное лицо, проследила глазами за капелькой пота, скатившейся со лба. Люк беспомощно шевельнулся, казалось, хотел дотянуться до чего-то, но только коснулся рукой перебинтованной раны. Он негромко вскрикнул, и Ариэль с удивлением обнаружила, что ее ладонь мягко опустилась на крепкое плечо. Горячая рука скользнула по пальцам Ариэль и сжала ее запястье.
— Ангел, останься.
Несмотря на лихорадку, в его голосе послышался своенравный оттенок, скорее приказа, чем просьбы. Пальцы Люка поглаживали и вместе с тем крепко держали руку незнакомки.
— Ты не сон. Ты не покинешь меня. Ангел. Ты моя.
Властный тон обжег Ариэль, казалось, мурашки побежали по телу.
Раскаты грома смешались с шумом дождя, Коконные стекла задрожали. Буря снова набирала силу.
Мужчина притянул ее руку к себе на грудь, и Ариэль почувствовала тяжелый медальон и жаркое тело. Темные влажные волосы щекотали ее ладонь.
— Останьтесь, — прохрипел Люк, глубокий голос стал вдруг неуверенным и уязвимым. Ариэль сглотнула, сухой ком, казалось, застрял в ее горле. Мужчине требовалась забота, и в данный момент она была его сиделкой. Или ангелом, если он нуждался в нем, чтобы выжить.
— Мистер Люк, вы должны отдохнуть.
— Вы останетесь, — он настаивал на сей раз более настойчиво. Под длинными ресницами Ариэль, казалось, уловила ярость, на светлые глаза легла свинцовая тень. Или все дело в лихорадке?
— Сэр, у меня нет выбора, — ответила она мягко. Ариэль старалась быть доброй, не замечать приказной тон. — Но вы позволите мне положить холодный компресс на ваш лоб? У вас страшный жар. Ваш друг ищет врача…
— Вы замужем? У вас есть дети? — Люк спрашивал в темпе перекрестного допроса. У него был явный акцент, возникший под влиянием французского и других языков. Высокомерие и привычки повелевать слышались в низком голосе, в тоне человека, которому повинуются.
Напуганная его настойчивостью, Ариэль покраснела и задрожала.
— Нет.
— Тогда вы моя… Мой ангел, — лихорадочно настаивал Люк, его пальцы почти до боли опять сжали хрупкое запястье. Он быстро зашептал низким, неровным, безнадежным голосом: — Моя жизнь ускользает… Прилягте рядом со мной. Позвольте мне приклонить уставшую голову на вашу мягкую грудь…
— Отпустите меня! — Ариэль сопротивлялась длинным сильным пальцам, державшим ее и привлекшим маленькую ладонь к своим губам.
— Мужчины умирали без женщины, которую могли бы обнять, утешить. Теперь, когда вы рядом, я не стану одним из них.
Горячие и сухие губы благоговейно ласкали тонкую кожу.
— Такая прохладная и мягкая. Ваши глаза подобны горному лесу… прохладному, зеленому, орекрасному. Я знаю, вы будете великолепны.