— Это в их глазах. Клеймо на шее Элизы, страх Салли, когда Сиам или я подходили чересчур близко. Это в том, как они смотрят на Глэнис перед началом обеда, как кладут салфетку на колени, поднимают чашки. Они не уверены и спрашивают о подсказке каждым взглядом, даже как присесть, расправив юбки. Знания не прочны в них. Глэнис учила их быть леди, госпожа жена.
У Ариэль расширились глаза, когда он бросал ей в лицо свои открытия, и это понравилось ему. Люк заметил пульсирующую вену на ее шее и продолжал.
— Глэнис прикасается к плечам, чтобы они гордо расправили их. Вы учите смотреть собеседнику в глаза, хотя они предпочли отвести назад. Анна не должна скандалить в путешествии. Она не может допустить, чтобы ей опять сломали нос. Может быть, ей следует воспользоваться какой-нибудь мазью Лидии для смягчения рубцов на руках.
Ариэль резко вздохнула и закрыла глаза. Лунный свет упал на кончики ресниц и соскользнул в глаза, когда она подняла веки.
— Ваши условия, мистер Д'Арси? Очевидно, что вы хозяин в данной ситуации.
Люк отбросил честь. Ариэль воскресила желание, более резкое и волнующее, чем он испытывал прежде. Он хотел узнать ее поближе и испытать вкус подвижного тела и очаровательного живого ума. Ариэль пробуждала в нем нечто такое, что он сам не понимал: любопытство к жизни, желание дышать, наслаждаться каждым днем рядом с ней. В ее присутствии тени рассеивались и сердце колотилось от счастья, если только он не сражался с собственной гордостью и закипающим гневом, что она, его жена, не хочет и не выносит его .присутствие ни секунды больше необходимого… Он страстно желал измучить ее, наполнить ее мысли собой, заставить тосковать по себе так же, как он тосковал по ней… Давно прошедшие мальчишеские соблазны не доставляли ему удовольствия. Мечтая об Ариэль, он проклинал преданные раньше забвению чувства, которые сейчас она отталкивала.
— Я хочу вас, госпожа жена. В моей постели, несколько часов каждую ночь.
Глаза Ариэль округлились, рука поднялась к горлу, предательское сердце едва не выскакивало из груди.
— Невозможно.
— Да? Мы женаты. Я прошу, чтобы вы ложились со мной подальше от остальных. Я не возьму больше, чем вы сами дадите мне, chere.
— Я не могу. Сама мысль аморальна, неуместна и не придет мне в голову, — она резко набросилась на него. Серебристый свет луны лег на белое лицо, мерцая на дрожащих губах. — Я не заставлю себя стать отступницей.
Люк вплотную приблизился к ней, взяв ее подбородок в ладонь.
— Мы связаны брачными узами, мадам. Я бы не отказался от всех преимуществ данного положения. Ложиться со мной под звездами на часок или около того каждую ночь, это не скомпрометирует вас. Остальные будут думать, что я ухаживаю за вами. И маленькая игра послужит двум целям: защитит дам от провала вашего предприятия и позволит мне снова насладиться вами.
Он умирал от желания стать частью ее, ласкать эту бледную кожу и видеть, как она горит от страсти.
Глаза Ариэль высмеивали его.
— Ерунда.
Люк дотронулся до мочки ее уха. Она не носила сережек, и он ощутил между пальцами девственную мягкость. Борясь, чтобы выжить и мстить, он убивал. Подумать только, это маленькое, мягкое существо бросало ему вызов, .не много мужчин решилось бы на это. Люк развеселился.
— Я думаю, вам не стоит так отчаянно драться из-за такого маленького дела, chere.
Отпрянув, Ариэль взглянула ему в лицо. Ее осанка напомнила Люку, как она фехтовала с Глэнис.
— Вы выдадите меня, если я не соглашусь? — Вызов звенел в мелодичном голосе, голова гордо? приподнялась. — Вы благородный человек, рыцарь?
Тень пролетевшей птицы мелькнула по его лицу.
— Когда-то я был мальчишкой, и моя честь, возможно, не была безупречной. С тех пор как я стал мужчиной, мое благородство никогда не ставилось под сомнение. Я был бы не мужчина, если бы позволил своей жене отослать меня. Может быть, вам нравится…
Пощечина Ариэль была первой в жизни Люка.
— Mon Dieu[6]! — Люк схватил ее, крепко прижал к своему телу. Ошеломленная этим внезапным порывом, Ариэль словно задохнулась, и Люк быстро прильнул к приоткрытым губам. Она ожидала боль, но нежное прикосновение горячего рта удивило, заставляя балансировать на грани наслаждения и неуверенности.
Она чувствовала его голод. Или это было ее собственное неудовлетворенное желание к нему? Ощущение, которого она боялась и все же не могла подавить?
Ариэль, согретая сильными руками, искала его ласкающие губы и, казалось, плыла навстречу нежности. Но в то же время руки хотели оттолкнуть Люка. Она колебалась между восторгом мучительно-сладостного поцелуя и упорным стремлением освободиться.