— Люк, я знаю Тадеуса. Он не тот сумасшедший, которого описывает Кано… Тадеус никогда не смог бы вызвать… такую ненависть, — прерываясь, прошептала Ариэль. Ее пальцы с отчаянием впились в спину Люка. — Мы были друзьями с детства. Когда умерли родители, Тадеус утешал брата Джонатана и меня. О, Люк… он помог мне выжить в те годы, всегда смеющийся, поддерживающий в сражениях с тетей Луизой. Он не мог оставить бедняжку, носившую его ребенка. Ведь так?
Люк посмотрел на залитое слезами лицо, поцеловал мокрые ресницы и крепче прижал ее к себе. Он хотел сказать, что друг детства, которого она помнила, совсем не тот человек, причинивший столько горя. Он погладил вздрагивающие плечи, поцеловал в висок, почувствовав быстрый пульс.
— Ангел, пусть Лидия даст тебе своего отвара. Отдохнув, ты сможешь думать спокойно.
Люк кончиком пальца приподнял ее подбородок, поцеловал ресницы, кончик носа, милые, дрожащие губы.
— Tсc, chere. Худшее уже позади. Тсс… усни с этой мыслью… подумай об этом.
— Кано очерняет доброе имя Нортрапа, — прошептала твердо Ариэль. Потом положила голову на плечо Люка, позволила ему поддержать себя. И заплакала так тихо, что, казалось, она дрожит.
Будто какая-то часть Люка оторвалась от него и теперь безраздельно принадлежала Ариэль.
— Я не верю этому, ни на секунду. — Ее слезы стекали по шее Люка, приглушенные рыдания /пронзали сердце. Борясь с нахлынувшими чувствами. Люк закрыл глаза и опустил подбородок на рыжую головку. Он готов был защитить ее от любого несчастья, стереть выражение разбитой надежды и снова вернуть очаровательный, веселый смех.
На скале у ручья появилась встревоженная Глэнис. Люк кивнул. Она помахала рукой, тут же Сиам обнял ее за плечи и загородил своей мощной фигурой.
— Ангел, — прошептал Люк у ее волос. На счету Тадеуса Нортрапа появился еще один долг, за то, что причинил боль Ариэль. — Завтра будет лучше. Ты сделала так много, дала новую жизнь женщинам, которые любят тебя. Посмотри на Анну. Она смеется теперь, а Элиза ходит с высоко поднятой головой. Мэри становится все сильнее, ее дети тоже. Потом Бидди и Омар. Каждая женщина стала более уверенной в себе.
Он улыбнулся, вдыхая ее запах.
— Твое «Общество Вдов» дало им нечто — гордость, веру в будущее… Так много жизней изменилось к лучшему благодаря тебе.
На французском Люк сказал о своей любви, восхищений и гордости за нее. Что никто не мог бы попросить большего, чем она дала… Что мужчина, о котором она печалится, умрет и не заслуживает ни секунды ее времени. Что только женщина огромной доброты и душевной смелости могла выйти замуж на умирающего, дав ему покой. Он говорил мягко, почтительно. Ариэль нежно прижималась к его сильному телу.
— Я не знаю, что ты сейчас говоришь, и мне это все равно, — прошептала она, ее пальцы впились в него. — Но только продолжай говорить, Люсьен.
Лесной голубь заворковал в кустах, белка пробежала по ветвям деревьев. Люк рассказал ей о своих надеждах, мечтах о настоящем браке, о детях, будущем.
Она всхлипнула в последний раз, дрожа у его груди.
— Люк, что бы ты ни говорил, твое сердце бьется учащенно… Если… если ты не скажешь мне, что рассказала Кано, я найду кого-нибудь, кто сделает это.
Он улыбнулся медленно, печально.
— Ты угрожаешь, mа chere?
— Да…. Ее лицо, о, ее лицо. Люк. Оно было таким неистовым, что она сказала? — Руки Ариэль обвились вокруг его шеи, когда Люк поднял ее и отнес под тенистые ивы.
— Я не ребенок, — проворчала она, когда охотник опустился на сухой песок и посадил ее к себе на колени. Люк прислонился к дереву и погладил ее волосы, получая огромное удовольствие от нагретых солнцем кудрей, оплетающих пальцы.
— Расскажи мне, — потребовала Ариэль после того, как взяла носовой платок Люка и высморкалась. — Я всегда могу наказать тебя за неповиновение приказу, — прошептала она и снова прижалась к нему.
Люк медленно объяснил, глядя на рыбу, лениво плескавшуюся в быстром ручье, и осторожно дай пропустил имя «Блисс», которое захватило его мысли. Ариэль слушала, ее пальцы лежали в большой ладони Люка.
— Люсьен, — медленно прошептала она, поднимая их сплетенные руки. Завороженный игрой, Люк смотрел, как тонкие пальцы переплетались с более темными и длинными, гладили шрамы, легонько касались ладони. — Тадеус не тот же мужчина. Он человек высокой морали.
Люк крепче обнял ее, потом прислонился спиной к старому дереву. Время уносилось сквозь трепещущую молодую листву, солнечные лучи скользили по камышам вдоль ручья. Высоко на скале чистые серые глаза Глэнис встретились с печальным взглядом Сиама. — Ариэль всегда боготворила Тадеуса. Она t отбрасывала его мальчишеские выходки, хотя некоторые из них были достаточно жестоки. Потом, когда они стали старше, никто не посмел рассказать о его неблаговидных поступках. Родители Тадеуса всегда откупались от семей девушек. Его походы стоили семье состояния. Они посылали ему огромные суммы, когда он оставил армию, поехав на Запад и начав бизнес в Вильямете. Блисс и Тадеус один человек, не так ли, Жан-Пьер?