Когда в его палату пришёл для очередной беседы магистр Лариш-Больц, он набросился на него с упрёками:
- Вы же сами говорили, что весы - это идиотство! Зачем же вы позволяете надо мной издеваться, господин магистр?!
- Вы сами виноваты. Перестаньте упрямиться, и я сумею избавить вас от всех выдумок доктора Коринты. Да и от самого Коринты в придачу! Кровать-весы не входит в мою компетенцию. Этим занимается группа доктора-инженера Шумахера.
Но если вы откроете мне правду и мы проделаем с вами хотя бы один удачный опыт, я настою на том, чтобы вам предоставили нормальные условия. Сегодня я хочу продолжить наш вчерашний разговор.
- Я не желаю с вами говорить! - резко сказал Кожин. - Вы превратили меня в подопытное животное! Взвешиваете, как барана! На окнах решётка! Вы бы ещё приковали меня на цепь и лезли после этого с вашими разговорами о благородстве!
- Повторяю, этим ведает Шумахер...
- Ну так и говорите с Шумахером, а меня оставьте в покое!..
Но Лариш-Больц не оставил Кожина в покое. Он до конца провёл свой, как он выражался, психологический сеанс, а в донесении профессору Гляйвицу отметил:
«Новая камера с решёткой и кровать-весы вызвали в подопытном феномене крайнее раздражение и психические завихрения. Этим все мои предыдущие сеансы сведены на нет, и мне придётся заново завоёвывать доверие феномена».
Вскоре после ухода магистра в комнату Кожина вошёл Коринта. Он нашёл своего друга в очень подавленном состоянии.
Что мне теперь делать, доктор? Разве я могу за себя поручиться,что не увижу сон? А ведь тогда... - Успокойтесь, Иван. Не воспринимайте всё это так трагично.
- Вы ошибаетесь! Я уже дважды летал во сне. -Погодите, не впадайте в отчаяние. Я уверен, что мы что-нибудь придумаем. А пока, знаете, что я вам принёс?
- Неужели агравин? - насторожился Кожин.
- Нет,не агравин. Если бы вы уже стояли на ногах, я бы заставил вас плясать!
- Плясать?
- Вот именно. Вам письмо от Иветы...
- Да где же оно?
Кожин даже сел на кровати, хотя ему пока что не позволяли этого делать.
- Спокойно, Иван. Письма у меня нет. Письмо я съел. Но я могу повторить весь текст слово в слово. Прочитав наизусть письмо, Коринта тут же рассказал и о том, как оно к нему попало.
- Ивета в Праге!. Ивета обо мне знает! Это просто чудо какое-то! - бормотал Кожин, и его бледное худое лицо покрылось лёгкой краской.
- Да, наши друзья последовали за нами в Прагу и теперь готовят нам освобождение. Это хорошо Горалек, Влах, Ивета .. А где же Локтев? И вообще все остальные? Странно.. И про фронт ни слова!.. Но как же они думают нас освобождать?
- Ничего не знаю, Иван. Это первая весточка. Но раз они хотят знать внутреннее расположение лаборатории и все точки, где стоят постовые, можно предположить, что они хотят атаковать виллу и освободить нас силой.
- Это очень похоже на Горалека. А ведь здесь целый взвод эсэсовцев! Если начнётся заварушка, Коринг вызовет подмогу. Вы представляете себе, доктор, что тогда получится? Этого допустить нельзя.
- Видите, об этом я и не подумал. Сразу видно, что вы военный человек. Но что же делать?
- Приготовьте ответ, доктор. Ни каких планов, ни каких сведений о постах им не давайте. Напишите, что я скоро поправлюсь и что мы вырвемся отсюда собственными силами. Про агравин им тоже напишите. A их спросите про фронт, про Локтева и... и Ветушке от меня особый привет передайте! - Хорошо, Иван. В военных делах вы командир, ну а в делах науки, извините, буду командовать я. Поэтому слушайте. Ежедневно перед сном четверть часа занимайтесь самовнушением. Отключите мозг от всего и повторяйте мысленно одну только фразу: «Я не умею летать!» Четверть часа. После этого сразу засыпайте Средство это не стопроцентное, но в какой-то мере может вас отвлечь от полётов во сне.
9
Второе свидание с доктором Коринтой долго не удавалось осуществить. Курт Штильберг отбыл в Мюнхен и там задержался. Марта без мужа не решалась обращаться к Корингу. Горалек начал нервничать. Установившаяся было связь с узниками лаборатории «НV» оборвалась, не дав подтверждения тому, что Кожин находится в заключении, вместе с Коринтой. Из пражского подпольного центра пришел только один приказ: «Ждать и собирать сведения». Так обстояли дела к середине апреля 1945 года.
Однажды вечером, получив от Марты Штильберг очередное сообщение о том,что муж ещё не вернулся и что о втором свидании с Коринтой не может пока быть речи, Горалек мрачно размышлял о создавшемся положении.