Без четверти три на дороге показался мотоциклист. Разглядев на нем немецкую каску, Кожин насторожился.
Мотоциклист, не доезжая до часовни метров сто, резко затормозил, оставил машину у кювета и двинулся дальше пешком. По дороге он выхватил из кармана белый платок и принялся им размахивать над головой. Возле часовни он задержался лишь на мгновение — бросил на подставку возле статуи мадонны белый пакет и быстро зашагал обратно, боязливо озираясь по сторонам и не забывая размахивать белым платком.
Достигнув машины, он торопливо сел на нее и умчался обратно в город.
— Все ясно! — злобно проговорил Кожин, привыкший в одиночестве произносить свои мысли вслух. — Даром они доктора Коринту решили, видно, не отдавать. Торговаться надумали! Требуют, поди, чтобы за Коринту я вообще их оставил в покое. Не выйдет, гады! И так заставлю!..
Взять пакет при дневном свете Кожин не рискнул. На дороге хоть и редко, но все еще появлялись люди. Пришлось потерпеть еще часа три.
Когда достаточно стемнело, Кожин поднялся в воздух и осторожно, на небольшой скорости полетел к часовне. Кругом было тихо. Он спустился, быстро схватил пакет и сразу ушел ввысь. Взяв основательный разгон, стремительно помчался над лесами домой, к Чертову Пальцу.
У себя в гроте Кожин, не раздеваясь, нетерпеливо разорвал конверт и вынул письмо. Оно было отпечатано на машинке на чешском языке. Читая сухие вежливые строки, Иван почувствовал, что его начинает душить непреодолимая ярость.
В письме было написано:
«Господа диверсанты из организации «Ночной Орел»!
Ваш ультиматум на имя имперского уполномоченного господина Коринга, касающийся освобождения из-под ареста доктора Вацлава Коринты, удовлетворить не представляется возможным. Обвиняемый в государственной измене доктор Коринта по приказу имперских властей изъят из нашей компетенции и передан в распоряжение центральных органов, местонахождение которых нам неизвестно. Во всяком случае, ни в городе Б., ни где-либо в районе заключенного В. Коринты в настоящее время нет. Интересующий вас господин Коринг также откомандирован в другие места.
Уведомляя вас о беспредметности вашего ультиматума, предлагаю со своей стороны следующее:
1. Ваша организация «Ночной Орел» немедленно прекращает диверсии, складывает оружие и сдается нашим вооруженным силам.
2. Я гарантирую всем сдавшимся членам организации «Ночной Орел» личную неприкосновенность и гуманное обращение, согласно правилам международной конвенции о военнопленных.
В случае, если наше предложение о сдаче не будет принято до 24.00 часов 2 декабря с. г., с вами будет поступлено, как с бандитами и уголовными преступниками. Ваша организация будет уничтожена, а пленные расстреляны без суда.
Дочитав письмо, Кожин скомкал его, швырнул на землю и долго в бессильной ярости топтал ногами. А когда приступ ярости миновал, он, измученный, упал на постель.
Тяжело дыша, долго лежал с закрытыми глазами.
В гроте было тихо. Лишь потрескивала свеча да снаружи приглушенно доносился заунывный вой ветра, метавшегося по расселинам Чертова Пальца.
Наконец Кожин поднялся и мрачным взглядом обвел свое дикое убежище.
— Хорошо, — проговорил он хрипло, — хорошо!.. Коринту вы у меня отняли!..
Запрятали в надежное место!.. Ничего… Сами вы от меня никуда не уйдете! И прежде других — вы, генерал Петерс!.. Я вам покажу конвенцию о военнопленных!..
В эту ночь Кожин оставил фашистов в покое. Ему необходимо было основательно отдохнуть и приготовиться к утру. Впервые за всю свою боевую деятельность Ночной Орел решил совершить вылазку среди белого дня.
34
По утрам, прежде чем покинуть постель, генерал Петерс имел обыкновение звонить в штаб и узнавать, какие новости появились в районе за истекшую ночь. Последнее время ни одной ночи не проходило без происшествий. И вдруг в это утро — приятнейший сюрприз. Майор Клоц радостным голосом доложил:
— За минувшую ночь, господин генерал, по району не отмечено никаких чрезвычайных происшествий. Во всех подразделениях дивизии полный порядок! Ни подпольщики в населенных пунктах, ни партизаны в лесах не проявляли ни малейшей активности.
Желаю вам доброго дня, господин генерал!
— Благодарю вас, майор!
Генерал встал в бодром настроении и за завтраком поделился приятной новостью с Норденшельдом.
— Сегодня была удивительно спокойная ночь, барон.
— Вот видите, генерал! Наше письмо к Ночному Орлу принесло свои первые положительные плоды. Я уверен, что этот опасный господин улетел уже за тридевять земель, вдогонку за своим Коринтой! — сказал барон с самодовольной улыбкой.
— Да, дорогой барон, теперь я полностью преклоняюсь перед вашей проницательностью и находчивостью! Адмирал Канарис может гордиться таким подчиненным, как вы. Клянусь честью, я нисколько не удивлюсь, если этот летающий бандит в самом деле явится к нам с повинной!.. Кстати, барон, если вам нужно сейчас в штаб, я охотно подвезу вас на своей машине.
— Благодарю вас, генерал. Я немного задержусь. В штабе я буду примерно через час.
— Как угодно. Желаю удачи!
Генерал бодрым шагом вышел из дому и сел в автомобиль. Путь до штаба был недалекий, но генерал не любил ходить пешком по улицам города — предпочитал даже короткие концы делать на машине. Город оккупированный, жители настроены враждебно — зачем рисковать?…
Штаб дивизии находился в доме, окруженном высоким забором, в северной части города. Машина командующего вошла в ворота двора и остановилась перед длинной каменной дорожкой, которая вела ко входу в штаб.
Покряхтывая по-стариковски, генерал медленно вылез из машины. По каменным плитам дорожки ему предстояло сделать шагов тридцать.
День выдался погожий. Было свежо, почти морозно, но тихо, безветренно. По голубому небу плыла единственная беловато-серая туча, не предвещавшая, однако, дождя. Туча двигалась медленно, лениво колыхая своими круглыми дымчатыми боками.
В тот момент, когда генерал Петерс вылез из машины, она была как раз над самым штабом.
И вот из этой-то совершенно невинной тучи на генерала вдруг посыпались гранаты-лимонки.
После взрыва первой гранаты генерал с перекошенным от ужаса лицом бросился бежать тяжелой рысью, стремясь поскорее укрыться в доме. Вторая граната ранила его осколком в ногу. Он упал, но тут же снова поднялся и побежал дальше, сильно хромая и оставляя на плитах дорожки кровавые пятна. Третья граната доконала генерала, разорвавшись у самых его ног. Получив смертельную порцию осколков, генерал упал и затих навсегда.
Рванулась еще и четвертая граната, но она уже не смогла причинить генералу никакого вреда.
Все вышеописанное произошло буквально в течение нескольких секунд. Солдаты охраны и выскочившие из штаба офицеры подхватили мертвого генерала и поспешно унесли в дом. Штабной двор в одно мгновение опустел, словно его вымели.
Адъютант генерала майор Клоц, который направлялся навстречу командующему и наблюдал эту сцену из дверей штаба, бросился к телефону и принялся вызывать ближайший военный аэродром.
— Пришлите немедленно самолет! — кричал он в трубку. — В туче над штабом дивизии прячется неприятельский воздушный шар!.. Что?! Я вам покажу сумасшедшего! С вами говорит адъютант командира дивизии майор Клоц! Извольте выполнять приказ! Они только что убили гранатами генерала Петерса!.. Да, только что. Минуту назад. Я собственными глазами видел, как гранаты падали из тучи! Что же там может быть, кроме воздушного шара?!. Через десять минут чтоб самолет был здесь!..
Через десять минут самолет действительно появился. Для ликвидации воздушного шара аэродром направил тихоходный двухместный сторожевик с открытыми кабинами.