Белые халаты и черный мундир удалились. Остался один Коринта.
Кожин почувствовал на лбу холодные капли пота. Сердце забилось рывками. Неужели он в плену?! От этой мысли сразу захотелось умереть. Собравшись с силами, он проговорил с неожиданной отчётливостью:
— Я в плену, доктор?
— В плену, мой друг! Но здесь не лагерь для военнопленных. Здесь особая секретная лаборатория, созданная специально для изучения твоих способностей. Ведает ею гестапо. Мы находимся в Праге, я такой же пленник, как и вы.
— А как… фронт?
— Не знаю. У меня нет доступа ни к радиоприемнику, ни к газетам. Кругом враги. Но я уверен, что на фронте дела обстоят хорошо. Это заметно по тому, как гестаповцы стали нервничать..
— Значит… ждать недолго?
— Недолго, Иван, совсем недолго! А теперь помолчите. Для вас теперь самое главное — выздороветь. Не падайте духом. Ваша жизнь, ваши феноменальные способности нужны Родине, нужны всем людях на земле! Думайте лишь о том, чтобы сохранить жизнь, вернуться в строй!
— Хорошо, доктор, хорошо…
Кожин закрыл глаза и затих. Впечатлений на первый раз было слишком много, усталость взяла свое. Через минуту он забылся глубоким сном.
2
Их было пятеро. От партизан — командир отряда Горалек, медсестра отряда Ивета Сатранова и лесник Влах. От пражского подпольного центра — товарищи Газда и Собол.
Совещание происходило в конспиративной квартире на окраине Праги. Говорил Горалек, остальные слушали внимательно, серьезно. — Нам удалось привлечь к сотрудничеству бывшую жену доктора Коринты Марту Штильбергову. Она теперь за крупным финансистом, у которого немало друзей в военных и гестаповских кругах. По нашему поручению Марта выведала у мужа, где гестаповцы держат доктора Коринту. В наши руки попал адрес секретной лаборатории «HV». Она на улице Лицманка, Её охраняет целый взвод эсэсовцев. Что в лаборатории происходит, узнать не удалось. Достоверным можно считать только одно: доктор Коринта находится именно там. Кроме того, удалось выследить некоторых сотрудников лаборатории. По имени пока известны двое: директор лаборатории профессор Гляйвиц из Берлина и гестаповский начальник щтурмбанфюрер Коринг. Профессор Гляйвиц — крупный специалист в области нейрофизиологии и нацист до мозга костей. В течение двух лет он проделывал опыты над нашими военнопленными и заключёнными из концлагерей.
Лабораторию «HV» принял месяц назад но приказу Гиммлера. Гестаповец Коринг был последним начальником районного гестапо в Б. По его инициативе доктор Коринта был перевезён в Прагу. Итак, присутствие доктора Коринты в лаборатории можно считать достоверным. Менее ясно обстоит дело с Иваном Кожиным. Правда, однажды нам удалось заметить, как в лабораторию шли две монашенки францисканского ордена. Это даёт основание предполагать, что там есть раненый, за которым нужен уход. Вот пока и всё. — Горалек умолк и выжидающе посмотрел на представителей подпольного центра. Но все молчали. По-видимому, сообщение бывшего партизанского командира их не удовлетворило. Товарищ Собол, человек ещё совсем молодой, с открытым добродушным, с каким то грустным сочувствием смотрел на партизан, а пожилой толстоватый Газда лишь недовольно пыхтел, постукивая пальцами по столу.
Тогда Горалек снова заговорил:
— Я понимаю, что собранный нами материал недостаточен для разработки операции. Прежде чем что-либо предпринимать, нужно точно знать, что Коринта и Кожин находятся именно в этой лаборатории. Более того, надо установить с ними связь. Но для того чтобы проделать все подготовительные работы, нам недостаточно тех средств и людей, которые вы нам предоставили. Два человека и старая ненадежная машина — это же до смешного мало! А между тем речь идёт о спасении открытия огромного значения!
— Но почему, товарищ Горалек, вы так тщательно скрываете от нас это открытие? — резко сказал Газда.
— Есть же тайны, которые нельзя раскрывать! — взволнованно вскричала Ивета.
— А вам известна эта тайна, товарищ Сатранова? — прищурился Газда.
— Известна.
— А вам, товарищ Влах?
— Мне всё как есть известно. У меня же на глазах всё и происходило! — самодовольно прогудел бородатый лесник. — Ну вот видите! — сказал Газда Горалеку. — Тайна, известная рядовым партизанам, почему-то тщательно скрывается от представителей подпольного центра столицы.