— Тебе туда.
Кори вошел в смежный кабинет. Это была небольшая комната с одним письменным столом. Жужжал электрический вентилятор, который явно нуждался в смазке. Он был не слишком мощный, и человек, сидящий за столом, потел. Этому коренастому мужчине перевалило далеко за пятьдесят. В его соломенного цвета волосах проглядывала седина, а лицо избороздили глубокие морщины. Некоторые из них при ближайшем рассмотрении оказались шрамами. Правая сторона его лица несколько отличалась от левой, и от правого глаза вниз почти до губы шел широкий рубец. Не от ножа, определил Кори, скорее от какой-нибудь дубины или от другого очень тяжелого, тупого оружия, которым мужчину ударили в лицо.
Хозяин кабинета был одет в спортивную рубашку с коротким рукавом, местами потемневшую от пота. Тыльной стороной ладони он вытер изрядно взмокший лоб.
— Прикрой дверь, — сказал он Кори. — И пододвинь стул.
Кори закрыл дверь, принес стул поближе к письменному столу и уселся. Он заметил, что у мужчины добрые серые глаза и, если не считать шрамов, ничего грубого в его лице не было. Кори встречал этого человека прежде, но никогда не знал его близко. Странно было видеть этот добрый взгляд и мягкие линии рта у человека, известного своей жестокостью, про которого говорили, что он не ведает жалости. Это был детектив Генри Макдермотт, начальник «Ночного патруля».
Кори сидел и ждал. Единственным звуком, слышным в кабинете, было унылое жужжание неисправного электровентилятора.
Макдермотт сидел в кресле и смотрел в сторону, словно Кори тут не было. В незанавешенное окно зигзагом влетела муха, описала несколько кругов вокруг чернильницы на письменном столе, в конце концов села на столешницу и принялась лапками потирать усики. Макдермотт пялился на муху, но та не улетала и, казалось, всем своим видом говорила: «Не трогай меня, и я тебя не трону!»
Однако присутствие мухи было вызовом сержанту: его глаза мстительно сощурились, а рука стала очень медленно подбираться к насекомому. Муха, как водится, заняла выжидательную позицию. Замерла на месте. Рука Макдермотта поймала ее, но не раздавила, просто зажав в пространстве между согнутыми пальцами и ладонью. Макдермотт поднял руку и принялся вглядываться в промежуток между пальцами. Потом сказал мухе вслух:
— Сегодня это будет тебе уроком. Свободна!
Он разжал кулак, и муха вылетела. Теперь она помудрела, узнала правду жизни и поняла, что в этом мире, если становишься свидетелем происходящего, непременно становишься его участником. Муха поднялась к потолку, увидела, что там нет выхода, стала снижаться кругами, потом обнаружила окно и вылетела. Кори встал.
— Сиди! — сказал Макдермотт.
Кори остался стоять.
— Послушайте, если вы намерены убивать время, делайте это без меня. Сейчас половина четвертого утра, и мне чертовски хочется спать.
— Садись, — повторил Макдермотт. — Это официальное дело.
— Тогда приступайте, — посоветовал ему Кори. — Нечего со мной играть.
Он снова уселся. Макдермотт потянулся за стопкой рапортов, взял один сверху, пробежал его глазами, а потом сказал:
— Тут сообщается, что ты был прикреплен к тридцать седьмому участку в качестве детектива. И что тебя уволили из полиции за то, что ты брал взятки. Это верно?
— Верно, — подтвердил Кори.
Макдермотт положил листок на место:
— Расскажи мне об этом поподробнее.
— Еще чего!
— Строишь из себя крутого? — усмехнулся Макдермотт.
— Вовсе нет, — ухмыльнулся в ответ Кори.
Опять на несколько минут воцарилось молчание.
— Что тебя беспокоит, Брэдфорд? — спросил наконец Макдермотт.
— Ровным счетом ничего, — снова ухмыльнулся Кори.
Макдермотт вздохнул и посмотрел в потолок. Потом болезненно нахмурился и сказал:
— Я просто пытаюсь связать концы с концами. Только и всего. — Он взглянул на Кори: — Давай же, покажи свой расклад.
— Я не открываю своих карт, — ответил Кори с усмешкой. — Если хотите проверить мое дело, то все документы есть в городском архиве. Можете начать со свидетельства о рождении.
— Я это уже сделал, — заявил Макдермотт.
Что-то в его тоне заставило Кори внутренне напрячься. Макдермотт, кажется, почувствовал это, его глаза немного сощурились, и он произнес:
— Тебе тридцать четыре года. Ты родился в этом городе.
— И что из того?
Но Макдермотт продолжал:
— Твою мать звали Этель. Она умерла, когда тебе было семь.
— И что дальше?
— Твоего отца звали Мэтью. Он умер до твоего рождения. Он был полицейским.
Кори несколько раз моргнул и слегка поморщился — резкая боль пронзила бедро где-то у паха. Это длилось лишь один миг, боль исчезла прежде, чем Кори успел сообразить, что к чему. Но на мгновение глаза его зажмурились, губы сжались и болезненно искривились.
Боль исчезла, и Кори снова ухмыльнулся, глядя на Макдермотта.
— Продолжайте, я слушаю, — проговорил он.
— Он был полицейским.
— Вы повторяетесь.
— Просто мне хотелось, чтобы ты услышал это снова. Он был полицейским.
Ухмылка Кори превратилась в оскал.
— Видно, вас что-то здорово задело, сержант!
Макдермотт улыбнулся ласково, почти нежно.
— И не меня одного, — буркнул он. И тут его улыбка исчезла с его лица, а голос стал резким и деловым. — Ладно. Довольно об этом. Я слышал о сегодняшнем нападении, когда в забегаловку вломились два бандита, наставили пушки и все такое прочее. Говорят, конец этому представлению положил ты, и сделал это мастерски. Вот мне и пришло в голову...