Потом Донофрио открыл дверцу, вышел и сделал знак Кори.
— Мне сесть посередине? — недовольно осведомился тот, пока Донофрио придерживал ему дверцу.
— Совершенно верно, — сказал Хили, держа баранку. — Садись между нами.
Кори уселся. Донофрио влез следом, захлопнул дверцу, и они поехали. Хили включил сирену и промчался на красный свет на перекрестке Первой и Эддисон. Сирена издавала низкий вой.
Когда они неслись по Эддисон к мосту, Хили отрегулировал звук на несколько октав выше.
— К чему такая спешка? — поинтересовался Кори.
Ему не ответили. Патрульные даже не посмотрели на него. Машина была уже на мосту, идя со скоростью шестьдесят миль в час, и сирена взвыла еще на октаву выше. Съехав с моста, Хили еще прибавил газу, врубил сирену на полную мощность.
«Что происходит?» — удивлялся про себя Кори.
Он повернул голову и посмотрел на Донофрио. Лицо итальянца оказалось к нему в профиль.
— Эй! — тихо позвал Кори.
Донофрио обернулся и буркнул:
— Это ты мне?
Кори слегка поморщился, увидев нечто в глазах патрульного, что говорило на языке когтей и клыков, — то был большой кот, приготовившийся к прыжку.
— Слушай, я хочу знать, в чем дело, — сказал Кори.
Донофрио словно не расслышал и, обращаясь к Хили, спросил:
— Как ты считаешь? Думаешь, Фалмер?
— Конечно, — ответил Хили. — Пяти раундов не будет.
— Ну, не знаю. — Донофрио слегка нахмурился и закусил губу. — Видимо, Фалмер, но...
— Он не справится с Фалмером. Кишка тонка.
— Но этот удар левой. Если он воспользуется им...
— Не воспользуется, — отрезал Хили. — У него не будет для этого шанса.
— Ну, никогда нельзя сказать наперед, — сказал Донофрио.
Автомобиль резко повернул, визжа тормозами, и Донофрио навалился на Кори. Хили резко крутанул руль, чтобы не столкнуться с грузовиком, выезжавшим из переулка. Улица была с односторонним движением. Патрульная машина ехала против потока и чуть было не перевернула автомобиль с откидным верхом, битком набитый подростками, весело проводившими выходной. Тем пришлось заехать на тротуар. Они чудом избегали столкновения, виляя из стороны в сторону и выезжая на тротуар, в то время как Донофрио и Хили разговаривали о чемпионе в среднем весе Джине Фалмере. Они соглашались, что Фалмер — ловкий малый и его манера вести бой, которая кажется неловкой и неаккуратной, на самом деле серия искусных маневров, ставящая противника в невыгодное положение. Когда патрульный автомобиль остановился во дворе муниципалитета, они продолжали беседовать о Фалмере. Поднимаясь в лифте, они все еще обсуждали Фалмера. В коридоре, по пути к кабинету номер 529, они конвоировали Кори с двух сторон, идя почти вплотную, но не глядя на него. Они разговаривали о Джине Фалмере. Возле двери 529-го кабинета у Кори возникло ощущение какой-то нереальности происходящего. Ему показалось, что рядом с ним идут тени, а другие тени собираются вокруг, и по спине побежали мурашки.
Они вошли в кабинет под номером 529. Приемная была пуста. Из самого кабинета доносился шум голосов. Дверь в него была открыта. Какой-то патрульный вышел, окинул Кори взглядом, потом вернулся в кабинет и закрыл за собой дверь.
— Что это он? — удивился Кори.
Хили и Донофрио ничего не ответили. Они стояли по сторонам от Кори, и их плечи касались его плеч.
— Вы меня совсем задавили, — сказал Кори и хотел отойти.
Они еще сильнее прижались к нему, удерживая его на месте.
— Не понял, — сказал Кори и повторил попытку.
Его стиснули с двух сторон еще сильнее. Будто в тисках. На мгновение он было подумал поспорить с ними, но отбросил эту идею, напомнив себе, что это — «Ночной патруль», а с «Ночным патрулем» не спорят. Они из тех, кого надо сажать в клетки, а если их еще и разозлить, то становится понятно, что связался с убийцами-маньяками.
Дверь в кабинет снова открылась, и оттуда вышло трое патрульных. Хили с Донофрио оставили свой пост и подошли к тем троим, потом повернулись, и все пятеро, выстроившись в ряд перед дверью кабинета, стали пялиться на Кори. Дверь оставалась открытой, и Кори хотел войти, но пятерка не двинулась с места, преграждая ему путь.
— Пусть заходит, — произнес голос из глубины кабинета.
Пятеро патрульных отошли, пропуская Кори. Он вошел и увидел Макдермотта, стоящего у стола. В руке Макдермотта была свернутая газета. Сержант следил за мухой, кружившей над столешницей. Когда та пошла на посадку, он прихлопнул ее газетой. Какое-то время он стоял и смотрел на раздавленную муху, потом сказал Кори:
— Закрой дверь.
Кори закрыл дверь, прислонился к ней спиной и стал наблюдать за сержантом, который склонился над своим письменным столом и созерцал, скрестив руки на груди, крошечный трупик своей жертвы. В течение нескольких минут Макдермотт разглядывал мушиные останки, потом неторопливо обернулся, посмотрел на Кори и спросил:
— Как поживаешь?
«Не отвечай ему, — сказал Кори сам себе. — Не говори ему ничего».
— Есть новости? — вкрадчиво осведомился Макдермотт. Ответа не последовало. Тишину нарушало лишь неровное жужжание неисправного электрического вентилятора.
Макдермотт улыбнулся ласковой, приятной улыбкой. Обошел стол и уселся.
— Не хочешь купить лотерейный билет? — Он выдвинул ящик стола и вытащил пачку лотерейных билетов. — У меня тут есть несколько билетиков. Пятьдесят центов за шанс на удачу. — Он бросил пачку Кори.
Лотерея проводилась какой-то благотворительной организацией, и главным призом была поездка в Плимут. Кори посмотрел на верхний билет и оторвал его. Потом подошел к столу, взял карандаш и написал свое имя на узкой бумажной полоске, с помощью которой билеты скреплялись друг с другом, после чего положил на стол долларовую бумажку. Сержант сунул руку в карман брюк, вытащил две монеты по двадцать пять центов и вручил их Кори, который тут же развернулся и пошел к двери.