— Что? — Марьяна в конец растерялась, особенно теперь, когда девочка стояла прямо напротив нее и смотрела ей в глаза своим жутким тяжелым колючим взглядом. Дыхание перехватило, сердце замерло, руки вспотели от волнения.
— Тебе всего лишь нужно найти вампира, который согласится ее обратить, — с полной серьезностью, на сей раз без тени насмешки, ответило это маленькое чудовище в обличье ребенка. Теперь она почему-то показалась Марьяне совсем взрослой и еще более опасной.
— Что?! — только и смогла выпалить она.
— Ну да… например, такого как я… Которого тянет на слабых и больных… Правда, заранее хочу предупредить… я никого обращать не собираюсь. Слишком рискованно и сложно. Да и плевать я хотела на тебя и на твою сестру…
— Что за бред! — выдохнула Марьяна, тут же задыхаясь.
— Можешь думать, что хочешь… Я и так слишком многое тебе рассказала… Ну, счастливо! — девочка сняла перчатку и кокетливо помахала пальчиками прямо перед лицом ошарашенно уставившейся на нее маленькой пациентки в пижаме, а затем развернулась и пошла по коридору, иногда подскакивая на битых плитках и бормоча себе под нос какую-то песенку. Слишком поздно до Марьяны дошло, что во всем ее облике было не так и почему ноги у нее подкашивались от ужаса: вся ладонь и пальцы девчонки были вымазаны в засохшей крови, как и край белоснежной куртки, который стал виден, когда она подняла руку… Проходя мимо урны у входа, девочка отправила в нее даже не начатое огромное красное спелое яблоко, которое с громким стуком ударилось о пустое железное дно. Марьяна бросилась к двери отделения, ворвалась в нее, врезавшись в идущую навстречу медсестру и, даже не извинившись и не обращая никакого внимания на ее возмущения, понеслась в свою палату. Нет, лучше уж болезнь, жара и вонь, чем этот пустой холодный коридор и этот монстр в обличье белокурого ангела!
ГЛАВА 2
Наше время
Ночное осеннее небо обрушилось сегодня на город проливным дождем, таким ледяным и безжалостным из-за бешеных порывов ветра, что вода проникла везде, промочила до костей, не оставив на теле ни одного клочка сухой одежды. Кроссовки тоже набрали воды и противно хлюпали по лужам, уже ни капельки не согревая ноги. Сначала Марьяна шла под старым маминым зонтом, но после того, как особенно жестокий шквал изломал его спицы в труху, оставалось только перейти на бег и нестись по пустым малоосвещенным лабиринтам дворов, обтекая холодными потоками. Некоторые участки привычной дороги к дому были настолько темными, что в любое другое время она замедляла ход, чтобы собраться с духом и нырнуть в эту темноту. Сейчас же она неслась, не останавливаясь, благо каждую кочку, каждую яму, каждый бордюр она давно выучила наизусть и едва ли могла споткнуться. Ну а лужи ее сейчас не пугали. Весь тротуар превратился в вышедшую из берегов реку, которая давно уже пробралась в ее обувь.
В этот не слишком-то уютный и благоустроенный окраинный район семья Марьяны переехала шесть лет назад, вскоре после того, как у Насти впервые обнаружили рак крови. Старую их большую квартиру на Васильевском острове пришлось продать, так же как и дачу, чтобы были деньги на дорогостоящие импортные препараты. От отечественных, как утверждали врачи, можно было запросто отправиться на тот свет гораздо быстрее, чем от болезни. Теперь семья из четырех человек ютилась в крошечной двухкомнатной квартирке на первом этаже. Одну спальню занимали девочки, другую — родители. В те периоды, когда Настя чувствовала себя особенно плохо, Марьяна с мамой менялись местами. Тогда мама ночевала в ее постели и дежурила у кровати больной, а она спала на раскладном кресле в одной комнате с отцом. Но в тесноте, да не в обиде, как говорится.
Сейчас Марьяна мечтала только об одном: сбросить с себя мокрую и отяжелевшую одежду, отпариться в горячей ванне, а потом поужинать и напиться чаю в теплом семейном кругу. Папа работал в ночную смену электромонтером в метрополитене, но его рабочий день начинался в одиннадцать вечера, а сейчас было только восемь. Это значило, что все будут в сборе, встретят ее приветствиями и расспросами, составят ей компанию за столом и будут весело делиться последними новостями под звуки маленького телевизора.
Марьяна отперла дверь своим ключом и скользнула в прихожую. Папа и мама сидели на кухне, о чем-то тихо переговариваясь, даже не услышали, как она вошла. Встречать ее выбежал только белый персидский кот Фунтик, уже старенький, почти глухой и подслеповатый на один глаз, но зато разделивший с семьей все тяготы переездов и прочих невзгод. Он хотел было притереться к ногам хозяйки, но девушка предусмотрительно отступила на шаг назад и наклонилась, чтобы погладить пушистика и слегка отстранить его в сторону.