— Как это не смотрит? — удивился стрелочник. — Что же, господин начальник, этот поезд никто не ведет?
— Да откуда мне знать, ведет кто его или нет? Я ведь не был на его паровозе. Может, никто и не ведет, может, он автоматический.
— Автоматический? — удивился стрелочник. — Как это — автоматический?
— Автоматический-неавтоматический, — рассердился господин Фотиаде, — ну его к черту, этот поезд, дай мне спокойно поесть! Ишь что надумал!.. Поезд остановить! Ты лучше вывеску покрась!
Стрелочник промолчал. Положил вилку и зажег сигарету.
— Ты что это больше не ешь? — осведомился господин Фотиа;
— Больше не хочу, — сказал стрелочник. — Господин начальник, я бы прилег на полчасика.
— Ладно, я сам уберу. Чего тебе оставить? — И он указал на кастрюлю.
— Это крылышко, господин начальник. Если позволите, я его назад положу.
— Давай сюда… Вот так. Послушай, возьми это псу.
— Если Мишка сообразит, что все эти кости ему из-за поезда достались, не будет больше на него лаять.
— Да, в самом деле, я слышал, он лаял и выл, как волк, — сказал господин Фотиаде. — Что это с ним?
— Не знаю. Не нравится ему этот поезд, — ответил стрелочник. — Ваше здоровье.
— Благодарствуйте, за твое. Свет ведь сейчас красный?
— Да, господин начальник.
— Хорошо, я позвоню тебе, когда надо будет переключить.
Выйдя из диспетчерской, стрелочник направился к колодцу. Побрызгал себе лоб, намочил платок и приложил его к шее. У себя в сторожке он разделся, но не лег, а переменил рубашку, носки, почистил щеткой форму, привел в порядок ботинки, потом надел форму и вышел. Мишка спал на тропинке у сигнального рычага. Он бросил собаке кости и пошел за сторожку, к бочажку. Спать совсем не хотелось. Он немного постоял, глядя на неподвижную воду, затянутую ряской. Из сторожки на воду падал свет, и вдруг он увидел водяную крысу, беззвучно плывущую вдоль берега. Крыса собралась было выйти из воды, но, завидев его, быстро поплыла прочь. Потом стало слышно, как вдали она шуршит сухим камышом. Стрелочник вытащил портсигар и поднялся к сторожке. Когда зазвонил телефон, он сидел на ступеньках и курил третью сигарету. Поговорив с господином Фотиаде, он зажег фонарь и направился к светофору. Толкнул рычаг, и красный кружок переменился на зеленый. Переступая со шпалы на шпалу, он пошел по полотну в сторону речки. Пройдя метров сто, остановился и поглядел туда, где осталась сторожка. Зеленый свет подмигивал, фитиль в фонаре горел слабовато. Но сигнал был виден. Повернул назад и дошел до столба. Взобрался на металлическую лестницу, раскрыл дверцу фонаря и подкрутил фитиль. Потом спустился и, достигнув земли, увидел, как на станции вспыхнули все огни.
Когда Мишка начал рычать, стрелочник зажег фонарь и вышел. Однако не спустился на тропинку, а остался стоять на крыльце — отсюда и видно лучше, и вихрь от поезда не такой сильный. После дождя не должно быть пыли. Он поднял фонарь так, чтобы не слепил свет, и стал ждать.
Паровоз надвигался из темноты с той же скоростью, сбивая ветви плакучей ивы перед светофором. Стрелочник заметил у переднего цилиндрического котла толстые щиты; потом увидел, что первый вагон, который обычно бывает почтовым, примыкал к паровозу так близко, точно между ними не было буферов. Он начал было считать вагоны, но взгляд его последовал за третьим — ему показалось, будто под дверью выступает подножка. Он впился глазами в вагон, когда тот мчался мимо светофора, и, проводив его взглядом до сарая, убедился, что был прав: под дверью, примерно на расстоянии метра от необычно большой ручки, действительно была подножка. Он поставил фонарь и снова вдохнул воздух, но ничего не почувствовал, кроме привычного запаха угля и пара.
С перрона господин Фотиаде делал фонарем призывные знаки. Стрелочник загасил свой фонарь, отнес его в сторожку и позвал пса. Собака, скуля, прижалась к его ногам. Она дрожала всем телом.
— Что с тобой, а? — ласково спросил стрелочник и погладил Мишку по спине. — Что ты такое увидел, а, Мишка?
На третий день тоже стояла хорошая, хоть и прохладная погода. Тонкая завеса облаков дымкой обволакивала солнце, не давая ему как следует выглянуть, и все было облито мягким, бледным, будто лунным, светом. После обеда, когда прошел четыре тысячи пятый, стрелочник собрал в огороде спелые помидоры и отнес их в комнату господина Фотиаде. Попробовал было яблоки с яблони у колодца, но они были еще маленькие и кислые. Когда господин Фотиаде напомнил ему, что можно бы покрасить вывеску, стрелочник указал на штабель неколотых дров: нечем топить печку. Он колол дрова до самого вечера и носил их кошелками в сарай. Вечером господин Фотиаде отказался от курицы, заявив, что мясо ему обрыдло. Решили пожарить картошку на сале и приготовить салат из помидоров. Господин Фотиаде почистил картошку своим ножом с рукоятью в виде женского торса и нарезал ее по своему вкусу тонко-тонко.