Они сидели на перроне за плетеным столом и играли в карты, в американскую семерку, господин Фотиаде говорил, что он в этом деле мастак. Поверх халата он был закутан в казенное одеяло. На одеяле название станции тоже было уже неразличимо.
— Пики! — произнес господин Фотиаде, превозмогая икоту. — Последняя!
— Трефы! — сказал стрелочник.
— Ага! — воскликнул господин Фотиаде. — Да ты мошенник, попридержал семерку. Я взял карту. Давай сюда.
— Я тоже одну возьму, — сказал стрелочник.
— У тебя тоже нет? — удивился господин Фотиаде. — Ну, тогда я тебя обштопал: пики! И последняя.
— У меня нет, — сказал стрелочник.
— Вот так, возьми карту, вот так… И все! Счет!
— Шестнадцать, — сказал стрелочник.
— Давай посмотрим, — сказал господин Фотиаде и посчитал карты противника, потом взял карандаш. — Шестнадцать плюс пятьдесят семь… шестьдесят семь… и шесть… семьдесят три. Еще немного, и ты выходишь из игры. Кто сдает?
— Вы.
Господин Фотиаде стал тасовать карты.
— Вот увидишь, завтра и послезавтра, когда уже не будет поезда, пропадем с тоски, — задумчиво сказал он. — Надо купить табле[3].
— В шахматы вы не умеете? — спросил стрелочник.
— Умею двигать фигуры, — ответил господин Фотиаде. — Мне трудно сосредоточиться, я начинаю сердиться… — И он ткнул указательным пальцем в лоб. — Сколько у тебя?
— Четыре, — ответил стрелочник. — Дайте мне еще одну.
— Вот, возьми, — сказал господин Фотиаде.
— Знаете, что я видел в поезде, господин начальник? — сказал стрелочник, раскладывая карты. — Вы говорили, что у него нет подножек. Есть. Я сам видел.
— Да? — удивился господин Фотиаде. — А я не заметил. На самом деле, подножки должны быть. Иначе как садиться пассажирам? Мне нужны пики.
— Каким пассажирам? — спросил стрелочник.
— Ну… — замялся господин Фотиаде, — пассажирам, которые в нем едут, ведь не идет же он пустой.
— Никого в нем не видел, а я смотрел внимательно, — сказал стрелочник.
— Я тоже не видел, — признался господин Фотиаде, — но это не значит, что в нем никого нет. Может быть, они спят?
— Кто?
— Пассажиры, — ответил господин Фотиаде. — Ты что, не играешь?
— Так все и спят? В этаком грохоте? И проводники? Я бы побоялся ехать в поезде, где все спят.
— Может, проводника в нем нет, — сказал господин Фотиаде. — Тебе дают билет на станции отправления до станции назначения, билет проверяют на перроне при посадке, а дальше — спи себе…
— Не может быть, господин начальник! Свет все же должен где-то быть зажжен — в уборной, в умывальне… Иначе все как слепые будут друг с другом сталкиваться лбами. Я думаю, этот поезд обкатывают, и вагоны пустые. А коли они пустые, зачем напрасно жечь свет? Экономят.
— А паровоз? — спросил господин Фотиаде. — На нем тоже экономят?
— Глядите, вы ошиблись, господин начальник, — указал стрелочник.
— Ой, прости, — извинился господин Фотиаде. — Всегда я путаю эти карты.
— Черви, — попросил стрелочник. — Насчет паровоза я тоже знаю, что сказать. Вы видели, какие там окна?
— Конечно, видел. Они больше обычных.
— Больше и будто замазаны дегтем, — сказал стрелочник. — Вот я и думаю: что может видеть машинист сквозь этакую черноту. Опять черви.
— У меня нету. Беру еще карту, — сказал господин Фотиаде.
— Берите еще две, и я скажу — последнюю. Все.
— Мамочка родная! — воскликнул господин Фотиаде. — Ты удвоил. Дай-ка я посмотрю, сколько у меня… М-да, вроде я вышел из игры, давай еще разок!
— Господин начальник, что-то не хочется. У вас и так большое преимущество.
— Послушай, у нас еще полчаса! — Господин Фотиаде посмотрел на часы.
— Да, но пока вы переоденетесь… пока я надену чего-нибудь потеплее.
— Ладно, как знаешь. Но сыграем, когда он пройдет.
— Сыграем, господин начальник. Позвоните мне, когда дать зеленый свет.
Стрелочник встал и помог господину Фотиаде подняться из шезлонга. Потом унес плетеный стол и стул в зал ожидания. В сторожку он пошел не прямо, а кружным путем, мимо сарая. Отпер замок и вынес из сарая жестяную канистру. В сторожке отлил из нее в большую кружку, потом закупорил канистру и с кружкой вышел из сторожки. Пошел к светофору, оставил кружку у столба, а сам поднялся по лестнице, вынул фонарь из гнезда светофора и спустился с ним вниз. Отвинтил крышку резервуара и налил из кружки столько, сколько в него поместилось. Снова завинтил резервуар, поднялся по лестнице и поставил фонарь на место. Прибавил фитиль до упора и спустился вниз. Отошел на несколько шагов и оглянулся. Сейчас светофор был прекрасно виден. Вылил то, что осталось в кружке, в кювет и вернулся в сторожку. Взял канистру и отнес ее в сарай. Запер сарай на замок, посмотрел на освещенное окно господина Фотиаде и закурил сигарету. Постоял немного и отправился в сторожку. В сторожке, стоя на коленях, он перерыл сундучок под кроватью, вытащил из него цепь и вышел. Посвистел. Мишка прибежал откуда-то из-за сторожки и остановился перед ним в ожидании. Он склонился над собакой и, закусив сигарету, стал прицеплять к ошейнику цепь. Другой конец цепи он прикрепил к скребку для очистки обуви, вбитому на пороге. Выбросил сигарету. Пес стоял спокойно. Давненько он не привязывал пса — с тех пор, как тот был молод и зол, однажды даже прыгнул на Тудосию и чуть не разорвал ее, беднягу, на куски.