— Просто я не могу рассчитывать на то, что ты проявишь такт, — злобно пояснил он. — Быть вежливой по отношению к моим родителям, всего несколько часов, — ты даже на это неспособна! Нет, на винодельне ты поперлась тусоваться с компанией каких-то придурков в пляжных прикидах!
— Все равно никто из вас не обращал на меня внимания. Я даже на канатке не прокатилась!
— Тебе что, двенадцать лет? — холодно осведомился он. — Все это устраивалось не для тебя, а для моих родителей. А тебе все время надо, чтобы кто-то обращал на тебя внимание. Ты поэтому надела вчера такое платье? Для Иэна? А потом ты говоришь, что между вами ничего нет!
— Освальд, это платье купил мне именно ты. Как и всю остальную развратную одежду. Впрочем, видимо, такой ты меня и считаешь — своей сексуальной игрушкой! — Выйдя за пределы обиды, я впала в откровенную ярость.
— Прекрати говорить глупости. Если бы ты была мне нужна только для секса, я нашел бы кого-нибудь попроще, без твоих закидонов. Моя жизнь гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить. Я вынужден разрешать конфликты, удерживать на плаву свой бизнес, ежедневно решать вопросы жизни и смерти, а потом возвращаться домой, к нуждам своих родственников и твоим запросам. А еще я постоянно — постоянно! — должен думать о безопасности семьи.
Мы уже не раз ссорились, но так резко он со мной еще не разговаривал.
— Прощу прощения, доктор Грант, что меня угораздило быть такой требовательной. Простите, я ошибочно полагала, что не напрасно трачу ваше время. — Во всяком случае я пыталась сказать именно это — моя речь искажалась всхлипыванием. — По крайней мере, по моей вине вы никогда не оказывались на пороге смерти. — Как только эти слова сорвались с языка, мне захотелось забрать их назад, вместе с прерывавшими их рыданиями.
— Я знал, что когда-нибудь ты бросишь мне это в лицо. Милагро, это вышло случайно, я очень сожалею. Я всегда буду сожалеть об этом. — Он был побежден, но такая победа меня не радовала.
— Может, ты сожалеешь, что встретил меня?
— Мы поговорим об этом, когда я вернусь. На кухонном столе я оставил кое-какие деньги — на случай, если понадобятся продукты или еще чего.
Освальд вышел из комнаты. Я побежала на кухню и схватила деньги. Когда он открывал входную дверь, я запустила их ему в спину и закричала:
— Не нужны мне твои деньги! Мне от тебя вообще ничего не нужно!
Одарив меня долгим яростным взглядом, он вышел из дома и направился к стоянке. Я захлопнула дверь, плюхнулась на диван и пролила море слез.
Дорыдавшись до обезвоживания, я с трудом поднялась с дивана и выпила целую бутылку воды. Отчаяние приводит к отчаянным мерам. Укрыться в тени персональной духовной скалы было мне просто необходимо. Я хотела переночевать у своей подруги Мерседес после свадьбы, но была уверена, что она обрадуется, если я приеду на день раньше.
Первым делом я отнесла Петунию на конюшню, чтобы Эрни присмотрел за ней, пока она будет жить в курятнике. Я сообщила, что Дейзи остается на его попечение и ему придется выгуливать ее вместе с другими собаками. Вновь оказавшись возле Хижины любви, я осмотрела автомобильную стоянку. Родственники уже уехали на экскурсию по окрестностям.
Я вяло собрала одежду, а потом вспомнила, что мне понадобятся украшения. Открыв шкаф, я заползла под полки и вешалки и отыскала шкатулку, в которую прятала все подарки от Иэна. Там лежали перьевая ручка, отделанная перламутром и золотой филигранью, нарядные ожерелье и серьги из темно-красных камней, браслеты, которые наверняка нежно позвякивали бы на руке, маленький медальон с портретом, вырезанные из обсидиана фигурки животных и прочие безделушки.
Каждая была по-своему прекрасна.
Я положила в сумку серьги и ожерелье, а также зверушек из обсидиана, которые наверняка понравятся Мерседес. Чтобы снять красноту, я закапала в глаза капли, а круги под глазами замазала тональным кремом. Потом загрузила вещи в свой пикап и отправилась в Большой дом, чтобы отыскать Эдну.
— Я уезжаю, чтобы побыть у Мерседес подольше, — с фальшивой жизнерадостностью объявила я. — Спасибо, что надоумили Освальда насчет одежды.
Ее брови поползли вверх.
— Я ни за что не стала бы этого делать, если бы знала, что вместо нормального платья он купит ту жалкую тряпицу, которую вы надевали вчера.
— Чья бы корова мычала, — возразила я несколько резче, чем хотела. — Я хочу сказать, вы сами тоже наверняка носили шокирующие наряды.
Она поняла — что-то не так, а потому не ответила.
— Эдна, пожалуйста, попрощайтесь от меня со всеми и обязательно передайте, что я надеюсь на новую встречу, когда они приедут в следующий раз.