— Порядкам вашим скоро конец наступит,— туманно намекнула вампирка.— А я тебя убивать и не собираюсь. Но пойми, как можно, чтобы такая информация вдруг всплыла? Придется принять меры.
В следующее мгновение она с нечеловеческой быстротой извернулась и с размаху ударила меня в зубы. Следующий удар, последовавший в живот, заставил меня согнуться пополам и рухнуть на пол. Пачка чая упала и рассыпалась. Вот этого я ей ни за что не прощу.
Против вампиров, помимо всем известного осинового кола, неплохо помогает, если набить морду.
А какое у вас бы вышло предложение, если бы вам в живот так врезали?
Эх, Баффи бы сюда. Она бы живо… Уй!
Теперь точно синяк останется. Я попытался защититься, как Утка учил, и даже изловчился пнуть вампирку по коленке, что лишь еще больше ее раззадорило.
Она нанесла мне еще несколько весьма болезненных ударов и объявила:
— Теперь, вроде бы, нормально.
Я сплюнул и закашлялся, потом прохрипел:
— Для чего нормально?..
— Чтобы все поверили, что ты меня пытался изнасиловать. Ребята мимо проходили, спасли. И так тебя отделали, козла! Теперь что угодно можешь своим контролерам рассказывать, кто поверит отсидевшему?
— Что?
Ну и логика извращенная у этих баб. Особенно упырих. У них особенно.
Последним спасением была магия. Успей я сколдовать что-то подходящее…
— Помогите! Помогите! — заорала вдруг проклятая девка.
Черт! Я попытался сползти вниз по лестнице, понимая, что в таком состоянии мне все равно далеко не убраться.
Вот точно, как будут меня убивать в таком же подъезде, сколько не ори, никто даже в глазок не выглянет. А тут, надо же, сразу несколько дверей открылось. Площадку осветили желтые четырехугольники света, из квартир донесся шум работающих телевизоров.
Если позволите, не будем останавливаться на дальнейших событиях. Скажем лишь, что до явления желтого бобика с синей мигалкой мое тело получило несколько дополнительных повреждений. Ишь, защитники благородных девиц выискались.
Вампирка под шумок умудрилась куда-то смыться. Меня сгрузили в милицейскую машину, сковав руки, дверца с кастрюльным звоном захлопнулась, и бобик тронулся.
Ужас липкими пальцами сковал мое сердце. Тюрьма, блин! Я там не выдержу, у меня натура неподходящая! Это даже хуже армии.
А-а-а-а!
Машину качнуло на ухабе. Я подпрыгнул и ударился головой о жестяную стенку. Эта болезненная процедура удивительным образом прочистила мои мозги, мысли перестали носиться по черепной коробке, выстроившись в очередь, каждая согласно распорядку.
Я потряс наручниками, словно ожидая, что они спадут сами по себе. Нет, господа. Это вы лохов будете так задерживать. Меня простыми железяками не остановишь, ага. Кратковременная служба в оперативном отделе, помимо массы впечатлений, позволила мне приобщиться некоторых профессиональных приемов и тайн.
Как же нам показывали… Не надо было спать на занятиях! Так и дал бы себе в рыло за раздолбайство.
Я глубоко вздохнул, зажмурился и произвел несколько манипуляций, вполне доступных даже простому, не владеющему магическим талантом человеку… и ничего не получилось с первого раза. Так, еще разок… Ну вот, теперь лучше.
Я потер опухшие запястья. Почему от наручников руки болят?
Теперь нужно было разбираться с моими конвоирами. Я потер виски, задев ненароком свежую ссадину, и уставился немигающим взглядом в зарешеченное окошко. По статистике, более половины населения земного шара обладает повышенной внушаемостью. Голова, правда, болит от таких фокусов, но положение того требует. Приходится идти на жертвы.
— Слышь, Лех, че-то мне так вдруг жрать захотелось,— сказал один из милиционеров.— Давай остановимся, а?
Но второй был более морально устойчив.
— Да погоди ты! Отвезем этого, а там пожрем. Мне мама голубцов в банке завернула, еще теплые, может бьпъ.
Черт, кажется, я и себя ненароком загипнотизировал! Теперь меня этих голубцов призрак неотступно преследует. Таких душистых, вкусных, свежих, горячих…
Ладно, с голодом не вышло, попробуем с другими человеческими слабостями.
Первый милиционер, бедняга, в ближайшие несколько минут вынужден был ощутить наплывы внезапного сексуального чувства, дикое стремление выпить водки, желание побриться, вымыть ноги и, наконец, уснуть. Вот с последним я в самую точку попал. Как в «Приключениях Электроника» было, помните кино? У каждого есть своя кнопка.
Сидевший за рулем милиционер отчаянно зевнул, хрустнув челюстью, и уронил голову на руль. Кажется, я перестарался. Окажись мы на оживленной трассе, еще не известно, чем бы все закончилось. Бобик с мирно храпящими милиционерами мягко съехал с дороги, плавно прокатился по горкам и застрял в каких-то кустах.
После того как я сумел отделаться от наручников, защелку с той стороны открыть оказалось и вовсе детской забавой. Я отвернулся, заткнул уши и устроил небольшой, но страшно эффектный взрыв.
Как только милиционеры мои не попросыпались?
Дверку вышибло, она покрутилась немного в воздухе и упала в нескольких метрах от машины. Меня в этой консервной банке малость оглушило, но это уже издержки производства. Ч-черт. Я выбрался из бобика и поспешил прочь, увязая в свежей весенней грязи.
На трассе, конечно, машину никто для такого пассажира не остановит. Весь побитый, грязный, глаза поди безумные от выдавшихся переживаний…
Я вытер нос, всхлипнул от неописуемой к себе жалости и прихрамывающей трусцой побежал в город.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Просто. Надо же было куда-то деваться
— Вы здесь что, товарищ, забыли? — строго спросил Утка. Оперативник вышел ко мне в трусах и майке. От него густо пахло воблой и пивом. Своим могучим телом Утка загораживал вход в квартиру, для пущей убедительности еще и выдвинув вперед плечо.
— Какой я тебе товарищ? — удивился я.
Утка сощурился и напряг астральный взор.
— Ух ты! И чем вызван маскарад? Хотя сработано, должен признать, весьма удачно. Даже я не сразу догадался.
— Какой еще маскарад? — не понял я.
Утка без слов схватил меня за шиворот и вволок в прихожую, предварительно бросив быстрый взгляд на площадку.
Из зеркала на меня пялился какой-то совершенно незнакомый хмырь за сорок, самого бандитского вида, оборванный и избитый.
Так это же Гоня, выходит, забыл личину снять! А я и не заметил…
— И кто тебя так отделал?
— Девка,— вздохнул я, прикасаясь к вздувшейся под глазом опухоли.
— Говорил тебе, пошли в спортзал! — развеселился Утка.— Я бы тебя в полгода поднатаскал, и никакая девка была бы уже не страшна.
— У тебя горячая вода есть? — мрачно спросил я. Обсуждать мою физическую форму на данный момент было, мягко говоря, бестактностью. Просто девка попалась могучая. А с простой я бы одной левой…
— Напор хреновый, не знаю, зажжется колонка или нет. Козлы в водоканале опять экономят.
Колонка зажглась. Утка затащил меня в ванную, и, не обращая внимания на попытки высвободиться, принялся по очереди окунать мое лицо в два тазика, с горячей и холодной водой.
Я шипел и ругался, пытаясь лягнуть его в какое-нибудь место поуязвимее.
— Терпи, коза. А то мамой будешь!..— говорил оперативник.
— Что?
— Терпи, казак, говорю! В руководители выберут! Да прекрати ты брыкаться, в конце концов. Для его же блага стараюсь! — пожаловался Утка непонятно кому.
— Я и так терплю.
— Плохо терпишь! Ты должен как мужик терпеть! С удовольствием.
— С удовольствием… знаешь кто терпит? — я еле успевал вворачивать фразы в перерывах между погружениями.
Утка после нескольких неудачных попыток сумел наконец избавить меня от личины. Потом мы долго сидели на кухне, и я рассказывал о своих сегодняшних злоключениях.
Временами оперативник громко смеялся, переспрашивая:
— Что, прям так и сказали? А потом в морду? Ну ты даешь, брат! В тебе талант наверное урыт, к неприятностям.
— Может, и укрыт,— буркнул я.— У тебя, кроме пива, больше ничего нету?