— Идиот! Он боится нас! Не подходи!
Кирка сделал быстрое движение и его пистолет упал на землю к ногам Эндрю. «Камеллин!» — прокричал он, но этот голос не принадлежал Кирке. Сердце Эндрю глухо застучало. Он шагнул вперед, доверив ночному пришельцу вновь овладеть всеми его органами чувств.
Он, как бы со стороны, слышал голос чужака, ощущал, как его горло извлекает непривычные слоги чужой речи. Это были выкрики, отчаянный вой, затем где-то одновременно затрещали два пистолета. Сознание вернулось к Эндрю, и он увидел как Хансен пошатнулся и упал недвижимым. Эндрю прогнулся, покачнулся; Монтрей подхватил его, и Эндрю прошептал недоверчиво:
— Ты подстрелил его!
— Это не я, — возразил Монтрей. — Рик Уэббер открыл огонь из этого проема в толпу. Затем…
— Рик тоже мертв?
— К сожалению. — Монтрей аккуратно уложил молодого парня на песок, позади Рида. — Вы, Слейтон, на мгновение выглядели как потерявший рассудок. — Он в сердцах крикнул стрелявшему: — Тебе вовсе не следовало убивать Уэббера! Чтобы остановить его, достаточно было выстрелить в ногу!
— Но он кинулся прямо на меня, его пушка…
Монтрей вздохнул и потер лоб.
— Кто-нибудь, соорудите носилки для Рида и еще одни для этого парня.
— Я в порядке. — Эндрю отвел руку Монтрея, и бросил взгляд на Рида.
— Он совсем плох, — произнес человек от Дюпона. — Лучше бы нам отвезти их обоих в Маунт Денвер, пока еще не поздно.
Он пристально посмотрел на Эндрю.
— Тебе лучше не принимать все так близко к сердцу. Минуту назад ты кричал, как будто в тебя вселился дьявол.
Он встал и обратился к Монтрею:
— Полагаю, моя теория верна. Этот штамм вируса может существовать только в сухом воздухе. Если он погубил создателей города, то этим можно объяснить, почему каждый, кто приходит сюда, попадает в ловушку — он становится одержим мыслью об убийстве и самоубийстве.
— Может и так, — согласился Монтрей. — Слейтон, боюсь, вы тоже больны. Вам придется подчиниться нашему приговору, — сказал он, затем накрыл Рида своим пальто и встал. В лунном свете его лицо было совсем серым. — Я отправляюсь к коменданту, — сказал он, — с тем, чтобы данное место было объявлено запретной зоной. 42 человека погибло от неизвестного марсианского вируса, на этом пора остановиться. До тех пор, пока мы не получим средства и специалистов, чтобы начать широкомасштабные медицинские исследования, не может быть и речи ни о какой экспедиции, будь она частной или правительственной. Да пропади он пропадом, этот чертов Ксанаду. — Он взвел курок и сделал четыре выстрела: это был сигнал сбора.
Двое на импровизированных носилках понесли неподвижное тело Рида к пескоходу. Эндрю ковылял рядом, придерживая Рида. Он начал сомневаться в себе. Под заходящей луной и песком, бившем ему в лицо, он начал спрашивать себя, не был ли Монтрей прав. Может, он стал жертвой иллюзий? Может, Камеллин был всего лишь фантазией, порождением его мозга? «Камеллин?» — позвал он.
Но ответа не было. Эндрю жутко расхохотался, его ладонь придерживала голову Рида на жестких носилках. Если Камеллин даже был в нем, он мог покинуть его, и тогда у него не было способа доказать что-либо.
— …таким образом я, с сожалением, настаиваю на том, чтобы отложить проект Ксанаду, — заключил Рид. Его лицо было жестким и осунувшемся после длительной болезни. — Позиция Армии жесткая: потеряв людей, специалистов и средства, по-видимому, остается держаться подальше от Ксанаду.
— Совершенно очевидно, — сказал мужчина, сидевший во главе стола, — что все мы отдаем отчет в том, через что прошли майор Рид и мистер Слейтон. Джентльмены, никто не любит сдаваться. Однако в данной ситуации я не вижу выбора и присоединяюсь к предложению майора Рида. Джентльмены, я голосую за закрытие марсианской базы Географического Общества, и перевод всего оборудования и персонала на базу Афродита-12, Южная Венера.
Голосование прошло единогласно, и Рид и Эндрю, избежав дальнейших расспросов, выбрались на улицу, залитую холодным солнечным светом. Какое-то время они шли молча. Наконец Рид сказал:
— Энди, мы сделали все, что могли. Монтрей натравил на нас комиссию. Проект уже поглотил миллионы. Все сложилось крайне неудачно для нас.
Эндрю шел, ссутулившись.
— Дня через три я бы смог снова посетить город.
— Я тоже не против еще одной попытки, — глухо произнес Рид. — Но забудь об этом, Энди. Шин-ла Махари несет безумие и смерть. Забудь. Пора возвращаться домой.
— Домой? Куда это — домой? На Землю? — Эндрю застыл, изумленный.
Стоп. Что сказал Рид?
— Повтори-ка. Название города.
— Шин-ла Махари, город… — Рид запнулся. — Что за черт!..
Он недоуменно смотрел на Энди.
— Я, наверное, мог бы все забыть, убедив себя, что ничего не произошло. Оно оставило меня, когда Хансен выстрелил. Мы бы могли заставить себя забыть про это, по крайней мере, до тех пор, пока мы не окажемся на борту космолета.
— Ах да, космолет. Рид, нам ни к чему возвращаться на Землю!
— С чего это ты взял? — раздраженно сказал Рид.
Эндрю замолчал, глубоко задумавшись. Внезапно лицо его прояснилось, как будто его посетила блестящая мысль.
— Скажи, Джон, кому принадлежат лабораторные животные Общества?
Рид потер лоб.
— Наверное, никому. Они, я думаю, не побеспокоились о том, чтобы отослать на Венеру пару дюжин собак и шимпанзе. У меня есть право забрать животных — например, для нужд медицинского центра. Но зачем они тебе?
Он остановился, удивленный.
— Какая безумная идея посетила тебя на этот раз?
— Да так, пустяки. Ты все равно собирался улетать на Землю ближайшим рейсом.
— Ну, торопиться некуда, сынок, — проворчал Рид. — «Эрденлюфт» не стартует раньше, чем через неделю.
— Джон, эти животные высокоорганизованы. Я надеюсь…
Взгляд Рида сказал, что он все понял.
— Я никогда не думал об этом, мой мальчик! Идем же, скорее!
В стоявшей на отшибе постройке, в которой Географическое Общество содержало животных, служитель равнодушно взглянул на удостоверение Рида и пропустил их внутрь. Рид и Эндрю в молчании прошли мимо клеток, в которых содержались собаки, забраковали единственного уцелевшего козла и направились к клеткам с шимпанзе.