Он просто не понял, с чем именно.
– Он мертв?
– Не думай об этом, – строго сказал Раф, поднявшись, когда вода начала остывать и помогая ей выбраться. Вручив ей полотенце чтобы обсушиться, он схватил одно для себя и энергично, и словно небрежно, вытерся. Отбросив его через минуту, он повел девушку в спальню и забрался с ней в кровать, обернув их обоих покрывалами и аккуратно притянув ее к себе по всей длине.
Тепло душа изгнало большую часть холода от шока. Тепло его тела изгнало остатки, а успокоительные проглаживания его рук медленно ослабляли напряжение, до тех пор, пока изнеможение от пережитых мытарств не одолело ее.
Раф ушел пока она спала. Напрасно она прислушивалась к какому-либо звуку, указавшему, что он был где-то в доме, а потом к любым звукам, которые могли бы означать, что он вышел наружу поработать.
Медленно, мысли, которые она с таким трудом сдерживала до этого ночью, коварно проникли в ее разум и в груди болезненно сжалось.
Он вернулся к своему народу и месту, которому он знал что принадлежит.
Она позволила себе немного поплакать, потому что, казалось, не могла сдержать слез, сочившихся из глаз и перехвативших горло. Когда она, наконец, исчерпала запасы слез, то встала и отправилась в ванную, выполнить утренний ритуал, успокоивший ее своей привычностью.
Когда она, наконец, добралась до гостиной, чтобы попытаться поработать, то нашла на столе толстый конверт. Ее сердце пропустило пару ударов, а потом начало биться в ускоренном темпе. Она не признала темные каракули на нем, но поняла, что Раф оставил его. Ее рука дрожала, когда она вскрывала его.
Из него выпала стопка банкнот. Она долю секунды безучастно пялилась на деньги, прежде чем увидела клочок бумаги.
«Надеюсь, это поможет, так чтобы тебе не пришлось столь тяжело трудиться, детка. К сожалению, у меня нет больше, чтобы оставить тебе, мне нужны деньги, чтобы добраться до дома.
У Алэйны задрожал подбородок. Она сильно стиснула губы, но это не помогло сдержать снова потекшие слезы. Он волновался о том, достаточно ли у нее денег, чтобы свести концы с концами.
Ее все еще ранило, что он не сказал, что любит ее. Она знала, что он тревожится, по крайней мере, немного, иначе бы он не позаботился бы о ней.
Но он не сказал этого, и теперь она не могла избавиться от сомнений. Теперь она не могла не задаваться вопросом, не было ли это потому, что Раф просто все еще пытался защитить ее, потому что такова его натура.
Борясь с желанием умчаться обратно в свою комнату и, бросившись на кровать, нарыдаться до изнеможения, она собрала деньги и затолкала их обратно в конверт с запиской написанной им для нее. Она забрала это в свою комнату и потом засунула конверт под нижнее белье.
Алэйна справилась с плачем, и вновь умыла лицо.
Копы, она была уверена, станут вынюхивать вокруг, пытаясь узнать, что произошло по соседству. Если же они решат, что Алэйна замешана во всем, то она окажется в адской кутерьме. И всегда была вероятность, что если бы они забрали ее на допрос и надавили бы на нее, она не удержавшись, сказала бы какую-нибудь глупость, которая могла бы впутать Рафа. Она должна держать свое остроумие при себе. Алэйна не могла позволить себе потворствовать своему желанию горевать, пока еще нет.
Успокоившись через какое-то время, она поняла, что ее разоренная дверь, вероятно, возбудит подозрения и отправилась на кухню изучить ее. Мужчина, выбивший ее, оставил на двери отпечаток ботинка, и выбил кусок дерева из рамы. Покинув дом, она направилась в сарай поискать какой-нибудь клей. После изучения нескольких разных клеев – к счастью ее отец, не будучи умелым, убедился, чтобы у него под рукой имелось приличное разнообразие клеев – она нашла тот, который по ее мнению удержит кусок на месте и вернулась отремонтировать дверной каркас. После того как она осторожно вставила кусок на место и удерживала его достаточно долго, чтобы клей застыл, она взяла чистящий спрей и удалила отпечаток ботинка с двери.
На кухонном полу тоже были грязные отпечатки ботинок. Она смыла их.